— Вот дает! — прищелкнул языком Володя — молоденький паренек, всего месяц работающий в парке, и не понять, чего больше в его восклицании: восхищения или насмешки.
На него цыкнули. Илья только блеснул глазом и, не останавливаясь, читал дальше:
— «…Кем бы и где бы ты ни трудился, какой бы пост ни занимал, на виду ли ты у народа, подобно диктору телевидения, или незримым работягой вытачиваешь детали на станке, печешь хлеб или следишь за химическим составом пресной воды, бегущей по водопроводам в наш дом, — мы все тесно связаны. Мы одно поколение, а ничто так не роднит людей, как время. А коль мы современники, то хочешь ты того или нет — тепло наше и холод влияют на климат всей планеты. Как ни мизерно оно, но влияет — созданной ли песней, выращенным ли урожаем, непогашенной ли спичкой, вызвавшей лесной пожар… Влияет и сотворенным делом, и несостоявшимся намерением. И каждая минута нашей жизни, каждый час, каждый вздох несут миру добро или зло. И потому помни, человек: каждый твой день — это поединок. С природой или врагом, леностью иль бездушием, жадностью или голодом… И даже тогда, когда тебе ничто не угрожает, когда жизнь улыбается любовно и заискивающе, не забывай: и тогда идет дуэль. С самим собой. Наедине. И от исхода ее зависит, как пройдет твой день — в бездействии, или борьбе и творчестве. Любой прожитый день — поединок, в котором ты, я, он одновременно и полководец, и солдат, и кузнец своего характера…»
Вечному весельчаку Илье нежданно-негаданно может прийти в голову самая что ни на есть сумасшедшая идейка, и он, ухватившись за нее, не позволит и брату родному отвлечь его от затеянного, потому что весь он ершистый, и чем больше его уговариваешь, тем жестче он упирается. Так борцы на ковре на каждый натиск соперника удваивают свои усилия. Сегодня Илье вздумалось почитать несколько страничек — подумать только! — таксистам! Вслух! Сочиненьице! Глухой, непривычно серьезный голос Ильи дребезжал от плохо скрываемого волнения:
— «…Нас четыре миллиарда, и каждый из нас — дитя Земли! Видит одни и те же звезды, испытывает одно и то же атмосферное давление — семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба, — стремится к счастью, — что ни человек, то к своему — мечтает о подвигах и славе — на свой лад, страдает и любит, плачет и смеется, теряет и находит, спит и бодрствует… Все мы ищем свое место, карабкаясь, взлетая, мчась на автомобиле, плывя на корабле, задыхаясь от бега… Нас четыре миллиарда, и мы по разные стороны баррикад, которые деляг нас по тому, кто что ищет в жизни и кто как смотрит на Другую сторону, кто как добывает себе пропитание, жилище и другие блага — своим ли трудом или чужими руками, чужим потом… Нас четыре миллиарда, это немало, если мы все станем творить добро. И это совсем мизерно, если помнить, какие огромные адовы мощи загнаны в бомбы и ракеты, для пуска которых требуются лишь секунды безумия и паники… Нас четыре миллиарда, и от каждого из нас зависит, будет ли нас завтра вдвое больше или не останется на Земле ни одной живой души. И чтоб не исчезли мы — криком кричи, вопи, ори, надрывайся, вещай, напоминай миру древнюю истину: каждый день жизни — поединок!»