Отдача была сильная.
Офицер рухнул в снег.
Я пошел к нему.
А так как лыжи мои остались у крыльца, я шел медленно, зачерпывая в валенки снег.
Выстрелы в деревне не прекращались, но становились все реже и реже.
Из леса выходили уже передовые бойцы нашего отряда.
Позади меня шел Лейно.
Офицер пытался приподняться на локте.
— Ласси! — крикнул я уже почти исступленно. — Ласси, наконец-то мы можем окончить здесь наш диспут.
От неожиданности он даже приподнялся и, увидав меня, поднял маузер.
— Я не увижу моей великой Суоми, и тебе, Матти, уже не купаться больше в ее озерах, — горестно сказал он и вдруг, выплевывая изо рта кровь, крикнул: — Продавшейся красной собаке — собачья смерть! — и выстрелил.
Ласси был отличным стрелком, но гнев и рана сделали его руку нетвердой. Пуля прошла капюшон и оставила в нем дыру.
— Ты опять не попал, Ласси, а вот я попаду...
Он снова поднял револьвер, почти касаясь моего полушубка его дулом.
Я опустил приклад.
Выстрела маузера не последовало.
Я знал Ласси с детства. Он сын хозяина лесопилки, на которой работал мой отец.
Во время империалистической войны многие финские буржуа, надеясь получить независимость из рук победителей-германцев, тайно, через шведскую границу, посылали своих сыновей обучаться в Германии воинскому искусству.
В Германии была даже организована для них особая военная высшая школа — так их было там много.
Можно с уверенностью сказать: девяносто процентов финского комсостава — германской выучки. Организаторы белой гвардии, шюцкора — они; командиры карательных отрядов Маннергейма — они; убийцы тысяч рабочих — они.
Германская армия была разбита, Красная — победила.
Так вот Ласси вместе с другими буржуями отбыл нелегально в Германию и во время революции прибыл оттуда уже законченным белым офицером.
Был митинг на лесопилке. Выступил Ласси, выступил и я, приехавший на побывку из Гельсингфорса. Мы установили на заводе Ласси восьмичасовой рабочий день и организовали завком, а когда пришли в контору проверить конторские книги, Ласси отказался дать их нам и сказал: «С такими негодяями и грабителями, как вы, придется говорить языком оружия».
Он тогда пропал с поля зрения, но теперь мы поговорили все-таки друг с другом языком оружия; это может подтвердить дыра в капюшоне моего балахона, это мог подтвердить и Лейно, если бы...
Я обыскал труп Ласси, добыл документы и пошел обратно в деревню.
Тут только я понял, как нестерпимо я устал и что не в силах сделать дальше ни шага...
Не помню, как я добрался до избы.
Отряд наш уже располагался на привал. Антикайнен распоряжался, высылая вперед новую разведку.