Мой взвод шел сейчас в середине отряда, но за густой стеной падавшего снега не было видно головных и арьергардных.
Мы шли вперед, пробираясь сквозь эту пелену.
Мы шли быстро. Опять мелькали палки, ноги, хрустел и шуршал уминаемый снег, и свистящее наше дыхание снова разрывало тишину.
Мы шли очень быстро — с грузом в двадцать кило, с грузом нескольких дней немыслимого нашего похода.
Я опять потерял Тойво из виду.
Он отставал. Выдыхался.
Опять пробежал мимо меня от хвоста отряда к его голове неутомимый Антикайнен.
Опять мы становились все разгоряченнее и разгоряченнее.
Опять капли пота стали стекать на лицо из-под шлема.
Мы шли, чорт дери, вперед! И мы заставляли итти за собой пленных лахтарей.
Им было итти легче — без винтовок, без патронов, без гранат и без запасов еды, как теперь ходят, когда сдают нормы на ГТО. Все они были лыжниками. Но, даже боясь ослушаться приказа, они стали все же роптать.
Один из них улучил секунду, когда мимо пробегал Антикайнен, и сказал:
— Ваше превосходительство, мы не можем так быстро итти, мы задыхаемся.
— Кто не сможет итти, тот не сможет и жить дальше! — крикнул, пробегая, товарищ Антикайнен, и он был прав: ведь ни одна собака не должна была знать о нашем движении, ни одна!
Мы шли вперед и вперед.
Передовые свернули вниз.
Мы покатились по откосу берега.
Один за другим скатывались на покрытую льдом и снегом реку. Мы пошли вперед по ней.
Капли пота, стекая со лба на глаза, мешали смотреть сквозь пелену валящегося снега.
Ремни натирали плечи.
Я пробовал несколько раз передвинуть их немного в сторону — не помогало, через минуту они снова соскальзывали обратно.
От пота рубаха стала совсем мокрой и плотно прилипла к телу.
Но мы шли все вперед, вперед... Все мои ощущения, все мои мысли, кажется, уходили в ноги.
— Ребята, нажимайте, скоро привал, — говорил я своему взводу. — Не подавайте вида пленным лахтарям, что вы устали, пусть почувствуют, как мы отличаемся от них. — Так подбадривал я своих ребят, и мне казалось, что ноги мои разбухают все время, превращаются в чурбаны, на которые вплотную, как резиновые, прилитые, насажены валенки.
И то, что эти чурбаны были мокры, было вполне понятно.
Рубахи наши тоже были мокры от пота. И пот проступал через рубахи на мех полушубков. И в самом деле, мех уже тоже был настолько мокр от пота, что отдельные капли, стекая, собирались на углах полушубка и, медленно сочась, падали прямо в валенок.
Если бы мне кто-нибудь рассказал об этом, я бы не поверил, но теперь дело было не в том, верить или не верить, а в том, чтобы итти вперед во что бы то ни стало. Вперед!