Есть и другой способ: одному польстишь, другого поприжмешь, за что третий тебе благодарен. Вот и сейчас эта ничтожная пешка, обыкновенный инженеришка, у которого нет ничего и, главное, никого за спиной, тоже может быть полезен, если найти его больную струнку. Люди есть люди.
— Садитесь, Вадим Сергеевич, — Литовцев указал ему на высокую табуретку. — Мне очень нравится юношеский задор, с которым вы вчера отстаивали свою правоту. В какой-то мере вы одержали победу. Точность прибора оказалась достаточной. Но, милый друг, это пиррова победа. Разве дело только в остаточной влажности? А остаточная деформация? А температурный коэффициент?
И Литовцев, удобно устроившись на столе, что не нравилось Багрецову (все же здесь лаборатория), долго перечислял всевозможные термины, которые были известны специалисту по радиоэлектронике Багрецову, но отнюдь не в применении к строительной технике, совершенно ему незнакомой. А Валентин Игнатьевич уже стал оперировать узкоспециальными понятиями из области физико-химической механики. Упоминал о дисперсности, гидрофобности и прочих вещах, о которых радист знал лишь понаслышке.
«Сепию выпускает, как каракатица, — думал Вадим, сидя на высокой неудобной табуретке и легонько покачиваясь. — Научный туман. Интересно, что за этим кроется?»
— Вы имеете что-нибудь возразить? — насмешливо осведомился Литовцев, заметив его нетерпеливое движение. — По поводу дисперсности или…
— Нет, по поводу вашего метода доказательства. Вы прекрасно понимаете, что в этой технике я абсолютный невежда. Так зачем же…
— Именно затем, чтобы напомнить вам об этом. — Литовцев нагнулся, вытер руки полотенцем, висевшим под столом, и заговорил уже другим тоном: — Теперь по существу. Мне Александр Петрович изволил сообщить, что вы автор нескольких изобретений?
Опустив голову, Вадим пробормотал, что изобретения у него действительно есть, но незначительные, касающиеся лишь узко специальной техники.
— Это неважно, — перебил его Литовцев. — Сделали вы какое-либо открытие или создали прибор, все равно это ваш труд, любимое детище. Могли бы вы допустить, чтобы при первых испытаниях оно погибло?
Вадим вспомнил испытания своей маленькой радиостанции, которая чуть было не оказалась погребенной под грудой камней от взорванной скалы, и ответил отрицательно.
Валентин Игнатьевич удовлетворенно погладил вспотевшую лысинку.
— Вот видите, мы уже находим общий язык. Теперь поставьте себя на мое место, но учтите: вы работали с товарищем, он соавтор изобретения, причем по болезни не может приехать на испытания. Будете ли вы рисковать его добрым именем, многолетним трудом, всем, что вам обоим дорого?