Гостья с удовольствием проглотила Ольгин бутерброд и просительно застыла, ожидая добавки.
— Все, больше нету! — развела руками Славина. — Пойдем с нами в поход, может, Влад во время обеда расщедрится…
— Не, она на сопки не будет подниматься, — уверил Рощин. — Собаки туда не ходят. Наверное, чувствуют что-то.
— Ну что, пошли? — вопросительно глянул на него Макс. — Время!
— Так, последнее напутствие. — Влад жестом остановил ринувшуюся было к историческим открытиям группу. — То, что я скажу сейчас, очень важно. Пока поднимаемся на плато к сейдам — каждый волен вести себя, как хочет. Петь, плясать, собирать ягоды и цветочки. — При слове «цветочки» он почему-то посмотрел на Федора. — Но как только выйдем на плато — никаких резких движений! Никакого крика и шума. Никакой фамильярности по отношению к камням. И, главное, ничего не трогать! Ни в коем случае не сбрасывать с сейдов шапки…
— Какие шапки? — удивленно расширил глаза Серега.
— На каждом сейде сверху лежит небольшой камень — шапка. Обязательно отличающаяся по цвету от самого мегалита. Так вот, ни в коем случае ее не трогать!
— Ну, а к самим камушкам-то прикасаться разрешается? — не унимался оператор.
— Прикасаться — да. Но очень аккуратно и вежливо. Я бы даже сказал, уважительно.
— Дурдом! — безапелляционно подытожил свои впечатления телевизионщик.
— А морошку там рвать можно? — весело, явно поддерживая скептицизм Сергея, спросил Федор.
— Морошку — можно, — спокойно ответил Рощин. — Но ни в коем случае не брать ничего, что лежит рядом с сейдом. Ни камни, ни, упаси бог, рога животных. Предупреждаю: это очень опасно.
Ольга случайно бросила взгляд на молчаливого Максима и поразилась, с какой настороженной, внимательной серьезностью слушал он Влада.
— И помните, что я сказал, — закончил Рощин, — если почувствуете что-то необычное, не пытайтесь анализировать, что да как, сразу — ко мне! Все. Вперед!
Весело переговариваясь, путешественники спускались вниз, к подножию сопки, по чахлому, чем ниже, тем более унылому лесочку. Тут не было ни роскошного иван-чая, ни ярких солнечных лютиков. Вместо густой яркой травы по сторонам разлаписто топорщились странно светлые листья папоротника и острые игольчатые стебли хвощей.
— Влад, а откуда здесь, на вечной мерзлоте, папоротники и хвощи? — удивилась Славина.
— Папоротникообразные! — услышал Ольгин вопрос идущий следом Серега. — Около десяти тысяч видов вымерших растений. Некоторые ядовиты. Некоторые съедобны. Встречаются и лекарственные папоротники.
— Ты что, энциклопедию на ходу цитируешь? — изумленно остановился Рощин.