— А что, ты мобилу не берешь? — удивился оператор.
— А зачем она? — довольно улыбнулся Васильев. — Зоны покрытия здесь практически нет, так, в редких местах. А чтобы это чудо техники внезапно зазвонило в самый неподходящий момент — кому это надо? И потом, здесь следует отрешиться от бытовых забот и проблем, чтобы сосредоточиться на вечном. Так что вы свои тоже оставьте!
Вся троица выбралась из машины, размяла ноги.
— Господи, красота какая! — оглянулась вокруг Алена. — Просто первозданный покой! Такая тишина, такое благолепие, кажется, здесь могут происходить только самые приятные вещи. Как в сказке.
— Правильно мыслишь, — согласился Васильев. — Мы сюда и прибыли исключительно за сказочными впечатлениями.
— Сань, так нам до места два часа топать? — спросил Иван. — Потом же столько же обратно? А покороче пути нет?
— Не ищи легких путей, друг мой, — покровительственно бросил Васильев. — Сенсации требуют жертв.
— Знаешь, как-то мне не очень хочется ощущать себя жертвой! — капризно протянул оператор.
— Придется, друг мой, придется, — утешил его Васильев. — Другого выхода нет. Но ради славы…
— Ну, если только ради славы, — согласился телевизионщик.
МИ-24, покачивая лопастями, сел на ровную скалистую площадку, полностью закрытую от окружающего пространства отвесными черными каменными стенами. Будто кто-то специально соорудил этот аэродром, серьезно позаботившись о его абсолютной скрытости и недоступности. Собственно, если бы кто посторонний случайно оказался на круговых гранитных вершинах и глянул вниз, то, скорее всего, и желания спускаться в эту идеально ровную расщелину вряд ли бы возникло: просто камни. Со всех сторон. И небо сверху. Ни растительности, ни следа живого существа. Мертвая зона.
Первым выпрыгнул летчик, быстро собрал какую-то странную конструкцию, через минуту оказавшуюся довольно устойчивым алюминиевым трапом с широкими ступенями, покрытыми красной рифленой резиной.
Открылась дверь, и из вертолетного нутра потихоньку, осторожничая на крутом спуске, стали выходить люди. Первыми на земле оказались мужчины, помогли женщинам. Последним, тяжело ставя на красную поверхность плохо гнущиеся ноги, спустился старик. Только на самой нижней ступеньке, перед тем как шагнуть на камни, он принял в качестве помощи и опоры протянутую руку одного из спутников.
Вся группа отошла от вертолета к скале, летчик вновь забрался в кабину. Приветливо приставил руку к шлему, прощаясь. Неподвижный воздух вокруг заколыхался, засвистел, буквально вдавливая в темные камни людские тела. В этом почти замкнутом пространстве шум работающего двигателя мощной машины был настолько силен, что все, кроме старика, зажали ладонями уши.