Спустя полгода в районе Паланги крестьяне подобрали двух оборванцев. Те страдали явным расстройством психики и не помнили даже своих фамилий. В конце концов, их все-таки опознали как участников экспедиции. Путешественники так и не смогли объяснить, как им удалось вернуться. Карта, найденная у них, была тщательно нарисована от руки, но вызывала больше вопросов, чем давала ответов. Она была испещрена загадочными значками, значение которых авторы благополучно забыли.
Два мутноватых шарика, обнаруженные в одном из карманов, в темноте неожиданно засветились. Это был первый случай, когда во внешний мир попала субстанция, которую позже назовут люминофорной смолой. Первый шарик отправили в Эрмитаж, а второй преподнесли императрице Марии Александровне в качестве сувенира.
И, наконец, последним трофеем стали рисунки неизвестных животных. При виде них академик Брандт, директор Зоологического музея, впал в экстаз и потребовал немедленно отправить еще одну экспедицию.
Однако два следующих похода не принесли результатов. Точнее, отряды просто исчезли. По этому поводу император Александр II незадолго до своей смерти имел нелицеприятную беседу с президентом Академии наук Федором Литке и великим князем Константином Николаевичем, который руководил тогда Русским географическим обществом. По воспоминаниям одного из придворных, государь пожелал узнать - ради чего мы, собственно, лезем в этот проклятый край? Больше нечем заняться? Может, за Уралом уже не осталось мест, которые надо картографировать? И на сибирских реках найдены все золотые россыпи? И, наконец, на Мурманском море уже подобрали место для заполярного порта? Если так, то он, император, готов поставить обоим собеседникам прижизненный памятник, прямо возле Адмиралтейства...
Говорят, что Литке с великим князем вышли из кабинета в крайне дурном расположении духа, и Константин Николаевич чуть не пришиб лакея, попавшегося ему на пути. Правда это или нет, неизвестно, но ученых в колдовские края больше не посылали. Впрочем, даже результаты экспедиции Чекановского еще долго будоражили умы в Академии и послужили материалом для нескольких научных трудов. В те годы, кстати, и прижился новый термин - Эксклав. Ну, не писать же в диссертации про нечистую силу?
Между тем, слухи о светящемся жемчуге, который стоит дороже алмазов и изумрудов, распространились в народе, обрастая фантастическими подробностями. Эксклав теперь представлялся чем-то вроде пещеры Али-Бабы. Ловцы удачи, готовые рисковать головой, неслись к Балтийскому морю. Такая концентрация мутных личностей беспокоила жандармское управление - а ведь ему и так хватало работы среди местного контингента, ностальгирующего по литовско-польскому государству. Пришельцев (тех, кто попроще) вежливо отправляли обратно пинком под зад, а с теми, кто побогаче и познатнее, вели профилактические беседы.