Он с улыбкой выслушал похвалу и усадил меня в дальнем углу спальни на подушки, которые уже успел там разложить.
— Тебе удобно?
Я кивнула, ожидая, что Асиен пристроится рядом, но он не стал садиться. Вместо этого, передвинул большой диван так, чтобы нас не увидели от двери, а потом подтащил к нему еще и стол, и я оказалась под его крышкой. Только после этого он взял со стола какой-то узелок — и уселся около меня.
— Почти как дома, правда?
Он устроился сзади, так что моя спина оказалась прижата к его груди. Это положение было таким знакомым, а места под столом так мало, что мы и в самом деле словно вновь очутились в нашем крошечном домике на дереве. Возникло такое ощущение, как будто он взял кусочек чего-то, что я считала потерянным навсегда, и положил его мне прямо на ладони.
— Даже лучше, — вздохнула я, приникая к нему.
В следующее мгновение он запустил пальцы мне в волосы. По спине побежали мурашки.
Некоторое время мы молчали. Я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании Аспена. Совсем недавно я точно так же сидела с Максоном. Но сейчас все было совершенно иначе. Я не спутала бы дыхание Аспена ни с чьим другим, даже в толпе. Я слишком хорошо знала его. А он — меня. Этот глоток покоя был необходим мне как воздух, и Аспен его дал.
— Мер, о чем думаешь?
— Да о многом. — Я вздохнула. — О доме, о тебе, о Максоне, об Отборе, обо всем.
— И что же ты думаешь?
— В основном о том, как все запутано. Мне кажется, я понимаю, что происходит, а потом — хлоп! — что-нибудь случается и все переворачивается с ног на голову.
Аспен немного помолчал и осторожно спросил:
— Твое отношение ко мне сильно изменилось?
— Нет! — сказала я, придвигаясь ближе к нему. — Если на свете и есть что-то постоянное, то это ты. Если даже весь мир полетит вверх тормашками, ты по-прежнему будешь рядом, как и раньше. В моей жизни творится такой дурдом, что любовь к тебе отступила на второй план, но знаю, что она никуда не делась. Совсем глупо звучит?
— Нет, почему же. Я понимаю, что усложняю тебе жизнь. Но все равно рад, что у меня еще есть какие-то шансы. — Аспен обнял меня, как будто мог удержать в объятиях навечно.
— Я ничего не забыла!
— У меня иногда возникает такое чувство, что мы с Максоном участвуем в своей собственной версии Отбора. Конкурсантов всего двое, только он и я. Один из нас в конечном итоге получит тебя, и я не могу решить, кто в худшем положении. Максон не в курсе, что мы состязаемся, так что он, возможно, не старается в полную силу. С другой стороны, я вынужден скрываться, поэтому не могу дать тебе всего, что дает он. Наверное, борьбу нельзя назвать честной по отношению ни к одному из нас.