Ариэль водил машину отлично.
Это мало значило в привычных московских пробках, но могло сэкономить время на трассе.
Час добирались по шоссе Энтузиастов до МКАД. Еще час толкались в пробках до Балашихи. Нормально поехали, лишь выбравшись километров за тридцать от столицы.
Леонард Францевич сидел впереди, Шеметову посадили сзади, где было совсем не тесно: японский «Крузер» в рабочем варианте легко вмещал и десять человек, владельцам даже права менять приходилось, открывать «автобусную» категорию. Так что втроем в машине было более чем комфортно.
Родригес был все же странный человек.
Пока толкались в пробках, успел радостно объяснить, что обычно водит «крузак» сам. Из чего, по логике, следовало, что если на них будет охота, то стрелять станут в Ариэля.
Очень деликатно. Понятно, что охранников и нанимают, чтобы они жертвовали своим здоровьем ради нанимателей. Но чтоб так открыто…
Впрочем, Ариэля сказанное Родригесом никак не смутило. Он лишь улыбнулся в ответ и еще раз машинально оглядел окрестности. Шеметова заметила: примерно раз в минуту водитель делал быстрые движения головой: влево, вправо и зачем-то вверх. Похоже, эта манера вошла у него в неистребимую привычку.
«Интересно, а когда он со своей девушкой в постели лежит, тоже головой крутит?» – некстати подумала она.
Машина же тем временем, миновав Ногинск, стремительно летела в сторону Владимира.
Умотанная Шеметова под утробное урчанье мощного четырехлитрового дизеля даже вздремнула. Да так удачно, что проснулась прямо под Нижним Новгородом, отмахав во сне четыреста верст. Ариэль все так же нависал над баранкой, ежеминутно озирая окрестности и небеса. Родригес тоже спал, комфортно подложив между щекой и боковым стеклом какую-то мягкую подушечку.
– Ариэль, а не страшно вам вот так в чужие разборки влезать?
– Это моя работа, – улыбнулся он, сразу перестав казаться боевым роботом. – Кстати, меня обычно Ариком зовут.
– О’кей, – легко согласилась Ольга, – а меня тогда Оля.
– У меня жена Оля, – обрадовался Арик.
– А вы там что, так и остаетесь с русскими именами? – удивилась Шеметова.
– Религиозные обычно меняют. А мы, как говорится, лайт кошер.
– Что это значит?
– Ну, свинину не едим. Мясо вместе с молоком тоже. Но в кошере шестьсот тринадцать заповедей. Для меня это слишком много. Тем более Оля – русская.
– Будет переходить в иудаизм?
– Нет. Она православная.
– А у детей не будет проблем?
– Будут, а как же, – согласился собеседник. – Не в обыденной жизни, конечно.
– То есть как это – не в обыденной? – не поняла Шеметова. – А в какой же?