– Ясно, – сказала Анна Ивановна. Она уже была, как всегда, в рабочем тонусе. – К утру будет список друзей.
– Отлично, – подытожила адвокатесса.
Есть уже не хотелось ни ей, ни Олегу Всеволодовичу. Так много вкусного сразу они давно не пробовали.
Решили, с разрешения хозяйки, пойти прогуляться по деревне. Дочки Куницыных начали было объяснять дорогу, но Анна Ивановна, видя желание гостей выйти на свежий воздух, оборвала многословных доброхотов:
– Не потеряются. Три улицы – вдоль, одна – поперек.
На всех четырех указанных улицах уже была ночь.
Отнюдь не кромешная – архангелогородцы не зря шутят, что в Петербурге белых ночей не бывает, только серые. А уж белые – это у них, на Северах. В домах даже света не зажигали. Да и чего его зажигать, когда большая часть деревенских уже почивала. В деревне всегда рано встают и рано ложатся, подчиняя свой график естественным жизненным ритмам.
На улице было прохладно, однако не настолько, чтоб возвращаться за курткой.
Зато достаточно, чтоб вспоминать о смрадном московском зное как о чем-то ужасном, но очень далеком.
Впрочем, здесь и в жару было бы не так душно, как в московских асфальтово-каменных джунглях. Здесь, в деревне, джунгли были натуральные, хоть и северные. Деревья росли гуще, чем в парке. А живые изгороди росли так свирепо и колюче, что забор при них представлялся ненужным.
– Красиво, – сказала Шеметова Олегу.
– Очень, – необычно кратко ответил он, неторопливо вышагивая рядом.
– Не заскучаем за выходные? – спросила Ольга.
– Здесь работы на неделю.
Несколько шагов прошли молча.
– А о чем ты думаешь? – спросила Шеметова.
– Я вообще не думаю, – получила неожиданный ответ. – Этот воздух меня алкоголизирует.
– Тебя не только воздух алкоголизирует, – съязвила Ольга: ее партнер, обычно непьющий, позволил себе «с устатку» пару стопок холодной беленькой.
– И воздух тоже, – улыбнулся Олег Всеволодович. Она не видела улыбки, все же не настолько было светло. Но почувствовала ее.
Воздух действительно был феноменальный. Прохладный, вкусный, напоенный ароматами трав и цветов.
А еще – как будто сгустившийся. Обычно человек дышит машинально, автоматически, не замечая своих вдохов и выдохов. Здесь же дышать этим «концентратом» значило получать ежесекундное удовольствие.
Они прошли по длинной улице до конца. Кстати, не по земле, влажной от недавнего дождика и вечерней росы. А по довольно широкому деревянному тротуару. Свернули на боковую улицу и еще раз свернули, возвращаясь к дому Куницыных по параллельной.
Опять навалилась тишина, мягко прерываемая лишь пением ночных птиц да шуршанием насекомых. Трассу не было слышно; то ли из-за удаленности, то ли по причине позднего времени по ней никто сейчас не ездил.