— А сам Илиеску? — спросил доктор Тэушан. — Какая реакция была у Илиеску?
Ефтимие устало облокотился о спинку кресла и, покосившись на Ласказа, ответил:
— Мне показалось, что Илиеску под сильным впечатлением. Он сказал: «Валентин был прав, а не я. Он понял…»
— Что именно? — спросил Мэргэрит.
— Не знаю. «Он понял», и все.
— А как насчет грузовиков, которые исчезают после полуночи? — вступил Тэушан.
Ефтимие оторвался от спинки кресла, достал платок и отер лоб.
— Намеками. Сказал, что, благодаря Валентинову посланию, вот этому самому, телефонному, он понял — и мы тоже поймем, он уверен, — почему одни грузовики исчезают, а другие нет и что с ними происходит. А значит, поймем и то, что нас ждет, то есть некоторых из нас.
— Я пока что ничего не понимаю! — провозгласил Ласказ, направляясь к двери. Но вдруг, приостановись, спросил у Ефтимие: — Откуда он звонил, Илиеску?
— Из автомата. Он сказал, что там очередь, два-три человека, и что поэтому он так торопится.
— Мы тоже! — Ласказ улыбнулся, подавая Ефтимие руку.
У дверей он обернулся на Буасье, который озабоченно листал записную книжку.
— Надо поторапливаться, дорогой!
— Но это еще не все, — пробормотал Ефтимие. — Он сказал, что уезжает, прямо сейчас…
Ласказ засмеялся.
— Ну и что? Мы едем с ним. И он не удивится, когда нас увидит. Инженер Илиеску давно знает, что за ним следят, за каждым его шагом следят…
Ефтимие покачал головой и, помявшись, проговорил через силу:
— Вообще-то я не хотел повторять, что он сказал мне на прощанье…
Ласказ с любопытством вскинул на него глаза.
— Что же?
— Он сказал, чтобы вы больше не утруждали себя слежкой, что он выполнил свой долг, передал вам послание…
— Ну, это он так считает, — заметил Ласказ. — Есть и другие проблемы, которые нам надо обсудить вместе.
Ефтимие машинально вытер ладони носовым платком.
— …И еще он сказал: если инспектор Ласказ захочет во что бы то ни стало меня увидеть, пусть ждет послезавтра между двумя и тремя часами ночи на сто девятом километре шоссе Базель — Шафхаузен. Но поговорить мы не сможем. Я буду в третьем грузовике, вместе с Валентиновым учителем истории…
— Серьезно? — воскликнул Ласказ, чрезвычайно развеселившись. — А больше он ничего не сказал?
Ефтимие ответил не сразу, глядя на инспектора с ласковой грустью.
— Сказал. Он сказал: поблагодари мсье старшего инспектора Ласказа за его любезность, и пусть вспомнит нашу первую беседу. Если бы в тот вечер он не сказал мне на прощанье: «Блаженны кроткие!» — что сталось бы с моей душой?..
Когда отстучали их быстрые шаги по ступеням и хозяин, вернувшись, бессильно опустился на стул, Ефтимие произнес чуть слышно: