В левой руке рыжеволосый сжимал большой матово-серебристый пистолет. Он прильнув спиной к рубке, стараясь быть незамеченным Кранке, крался в его сторону. В нашу сторону он даже не глядел, совершенно, видимо, поглощённый решением внутренней проблемы. Укрытие самого командора располагалось таким образом, что будучи защищённым пуленепробиваемым стеклом или пластиком от нас, он не был закрыт от внутренних опасностей. Кранке что-то злобно отвечал Люци,(кому же ещё?) отмахиваясь от него рукой, как от надоедливой мухи. В этот момент Штинкер, не целясь трижды выстрелил в его сторону. Один из выстрелов достиг цели и старик беззвучно вскрикнув, схватился за левое плечо. В то же время правой рукой он выхватил откуда-то сбоку что-то маленькое и круглое и на секунду поднеся ко рту, наклонившись запустил его катится, как мячик по палубе в сторону стрелявшего. Прикрывающий его прозрачный щит тут же развернулся в сторону рубки субмарины, делая уязвимым с нашей стороны.
Бронислав среагировал почти мгновенно, прицелившись и нажав на гашетку пулемёта, но выстрелов не последовало. Видимо при взрыве снаряда, что-то повредилось в механике. В то же время мы услышали хлопок и белое облачко на палубе «Брунгильды». Ни Штинкера, ни Люци больше видно не было. Зато взревел пронзительный гудок и из полосы плотного тумана, словно из облаков стремительно вырвался знакомый серый силуэт военного корабля. – «„Сенье“, спаситель, праматерь твою в клюз поперёк брашпиля! Явился не запылился! Припёрся стяжать славу адмирала Нельсона! Союзничек, в пятак тебя распратак!» – без особого восторга в голосе прошипел сквозь зубы перемазанный сажей боцман
Глава 42. «Спасение на море».
Явление норвежского сторожевика и вправду было каким-то чересчур театральным. К тому же было совершенно непонятно откуда собственно он взялся. Хотя при более трезвом размышлении с момента последнего обзора окрестностей Медвежьего с помощью судовой РЛС прошло не менее получаса, потом уже было не до наблюдений. Если учесть, что на обзорном экране локатора была выставлена 12-ти мильная шкала дальности, то можно предположить, что «Сенье» в тот момент находился на большей дистанции. Преодолеть же за полчаса 12-15 миль для военного корабля, чья крейсерская скорость составляет не менее 25 узлов задача вполне выполнимая.
Все эти мысли пришли позже, когда улеглись страсти по нашей эпохальной «Брунгильдо-Жуковской битве» при Медвежьем крыле. Впрочем на момент живописного выхода на сцену стремительного красавца военного (я бы назвал эту сцену: «Те же и рыцарь».) события всё ещё продолжали развиваться. Командор «Брунгильды» тоже заметил новое лицо нашей пьесы и отреагировал на него несколько оригинально. Похоже старый нацист спятил окончательно. Он выскочил из-за своего прозрачного укрытия и попытался замахать кулаками в сторону приближающегося сторожевика, забыв видимо о простреленном собственным старпомом плече. От резкой боли он перекосился и зажал правой рукой кровоточащую рану. Ярости его это однако не уняло и Кранке принялся страстно плеваться, будто собирался доплюнуть через кабельтовы морского пространства до ненавистного борта.