Дружинники встретили сотника вопросами, но он отослал их к воеводе.
— Сам ничего не знаю. Говорят, пойдем в какой-то поход, а к походу надо готовиться серьезно. Афанасий многозначительно поднял палец. Шутка, может, и не удалась, но вопросы задавать перестали.
— Сотник, к воеводе, — во все горло орал дежурный воин.
Данила Савич поднялся со своего места, чтобы на пороге приветствовать сотника.
— Давай забудем наши недомолвки. Может, придется умирать в одном строю. — Он подал руку для рукопожатия. — Повоюем сынок!
— Повоюем отец! — они обнялись, возможно, это была клятва верности и воинской дружбы.
Они опрашивали дружинников, придирались к оружию. Впервые в русской дружине появились запасные лошади.
Не остались без внимания фураж и продовольствие.
Перед походом выдали жалование.
Все настойчивее звучал вопрос: «Куда и зачем идем?»
Хитрый воевода усмехался в бороду, и отвечал: «Сам князь смотреть вас будет». Дружинники верили и не верили, но к обязанностям стали относиться прилежнее. Не каждый раз подготовкой занимается сам воевода.
На исходе третьего дня, воевода устроил смотр. Кого-то хвалил, кому-то устроил разнос, но всех отпустил по домам.
— Завтра на рассвете выступаем! Не опаздывайте, как бы ваши милашки вас не держали.
* * *
Слухи будоражили горожан. Судили-рядили, но никто не догадывался об истинной цели похода, столь малочисленной дружины.
Данила Савич пораньше лег в постель, чтобы еще и еще мысленно проверить готовность к такому важному делу.
Он представлял встречу с всесильным ханом, но не знал, как себя вести. Переговорил с Юсуфом и Тули, но как входят к хану его приближенные, они не знали. Сообщили только, что нукеры должны при входе в шатер падать ниц, опустив голову, ждать повеления говорить. Этот вариант Данилу Савича не устраивал. Не станет подползать к поганому. Он посол русского князя, но, поразмыслив, пришел к выводу, что поклониться в пояс ему все же придется.
Жена не заставила себя долго ждать. Она колобком подкатилась ему под бочок и ласково заворковала.
— Куда, Данилушка, путь держишь?
— Это тебе знать, не велено! — он в шутку щелкнул ее по носу, и потянулся к ней.
— Этого тебе получать тоже не велено.
— Перестань! Я не могу тебе этого сказать, это большая тайна. Тебе скажи, завтра весь город будет знать. Знаем мы вас женщин.
Лучше бы он этого не говорил.
— Оказывается, я болтушка. За всю нашу совместную жизнь я не вынесла из дома ни одного словечка. В ее голосе угадывались слезы. Она отвернулась к стене, и никакие уговоры не смогли ее убедить вернуться в прежнее состояние.