Короткое детство (Курочкин) - страница 40

— Конечно. Бери мешок и пошли. Наши здесь недалеко. Тётка Груня с Лилькой чай хлещут. А барахла они наменяли!

— Живодёры проклятые, — выругался Митька и плюнул.

— А знаешь, что я нашёл? — воскликнул Стёпка. — Вот это штука. Ни за какие деньги не купишь. Она у меня в санях под сеном упрятана. Увидишь — от зависти лопнешь. Пошли.

Митька, согнувшись, тащил соль и размышлял, что же такое нашёл Стёпка, что можно от зависти лопнуть. Любопытство не давало ему покоя. И он бросил мешок.

— Скажи, что нашёл?

— Сам увидишь, — отрезал Стёпка.

— Тогда я не пойду, — заявил Митька и сел на мешок.

— А мне-то что. Не ходи, — равнодушно сказал Стёпка и, свистнув Пугая, побежал.

Митька, взвалив мешок на спину, качаясь из стороны в сторону, потащился за Стёпкой.

Около небольшого бревенчатого дома стояла их лошадь. На морде у неё висела торба. Свалив мешок в сани, Митька вытер шапкой лоб и пожаловался:

— Ужас, как замучился.

Стёпка расшвырял сено и вытащил свою находку. Это была рваная камера от автомобильного колеса.

— Ну, а я-то думал, — разочарованно протянул Митька.

Стёпка возмутился.

— Эх, ничего ты не понимаешь.

— А зачем она тебе?

— Надую и буду разъезжать на ней по озеру, как на лодке.

Митька захохотал.

— Да у неё же дырка на дырке!

Стёпка вырвал из рук Митьки камеру.

— Заклею.

— А где клей?

Стёпка задумался. Но сколько он ни думал, так и не мог придумать, где достать клей.

— Всё равно пригодится. Мы из неё столько рогаток наделаем, на сто лет хватит.

— Рогатки из неё получатся что надо, — согласился Митька.

Вдруг Стёпка взмахнул руками.

— Так я же пушку сделаю! Давно бы сделал, если бы была такая резина.

— А чем она стрелять будет?

— Чем хочешь. Камнями, картошкой, снежками. Такая пушка получится, что все сдохнут от зависти, — заверил Стёпка.

Митька хотел, возразить, но смолчал. «Кто знает, может, и сделает», — подумал он.

Митька вытащил из-под сена свои покупки, сложил их в мешок с солью. Стёпка снял с морды лошади пустую торбу и бросил ей под ноги охапку сена.

В тесной избе, заставленной шкафами и кроватями, под потолком висела керосиновая лампа. На столе потихонечку попискивал самовар, стояли три стакана и пустая сахарница.

Лилька, нахлебавшись чаю, спала, положив голову на руки. Тётка Груня раскладывала на лавке выменянное барахло. Другая тётка, с такими же лиловыми щеками, как у Груни, завистливо ахала:

— Экая ты проворная, Аграфена. Смотри-ка, сколько добра наменяла!

Тётка Груня самодовольно ухмылялась и говорила:

— Ништо, ништо… Всё годится. — Увидев ребят, она сдвинула брови. — Вы где шатаетесь, лоботрясы?