Короткое детство (Курочкин) - страница 82
С поля Локоть направился к кузнице. Ещё издалека он услышал звонкий крик наковальни.
Стёпка махал кувалдой, дед Тимофей постукивал молоточком.
— Стоп, — сказал кузнец и, подхватив клещами железную пластинку, сунул её в горн.
Стёпка швырнул кувалду, вытер рукавом взмокший лоб и оглянулся. У входа стоял Локоть с лопатой на плече.
— Здоро́во. Чего прибёг?..
— Поговорить, — ответил Митька.
Стёпка сел на порог, Митька примостился рядом.
— Работаешь, значит? — спросил Локоть. — Чего делаете?
— К жнейке махало ладим, — ответил Коршун.
Помолчали. Стёпка догадывался, зачем пришёл Локоть.
Митька ждал, когда первым заговорит Коршун. Он не заговаривал первым. Митька встал, взял кувалду, стукнул два раза и бросил.
— Не под силу, — усмехнулся Коршун.
— Нам тоже достаётся немало. Посмотри, — и Локоть показал ладони с чёрными мозолями.
Дед Тимофей выхватил из огня раскалённую пластинку, швырнул на наковальню и крикнул:
— Давай, паря!
Коршун схватил кувалду, занёс её за плечо. Глухо ахнула наковальня, и посыпались искры. Дед, звонко постукивая молоточком, указывал, куда бить. Стёпка махал кувалдой, искры разлетались брызгами, пластина на глазах растягивалась, меняла цвет, а когда она посинела, дед крикнул «стоп!» и, подхватив железяку клещами, бросил в ведро с водой.
Вода зашипела и выбросила клубок пара. Стёпка размазал по лицу копоть, подсел к Митьке. Дед Тимофей вышел из кузницы, опустился на чурбан, вытащил из кармана кисет с махоркой и стал закуривать.
Стёпка толкнул Митьку локтем.
— Зачем прибёг?
— Как будто сам не знаешь, — буркнул Митька и оглянулся на деда. Он, согнувшись, жадно курил. — Когда же, наконец? Так и лето пройдёт.
Стёпка поднял ржавый гвоздь и нацарапал на земле: «Ни когда».
— Что же ты молчишь? — прошипел Митька.
Коршун кивнул головой.
— Читай.
— «Ни когда», — прочёл Митька и усмехнулся, — Грамотей. «Никогда» пишется вместе.
Стёпка нахмурился, сдвинул брови к переносице.
— А мне наплевать, как пишется. Только на фронт я теперь не побегу.
Митька опешил. Ему показалось, что он ослышался.
— Чего ты вылупил глазищи? — грубо спросил Коршун. — Сказал нет, и всё!
— Почему?
Стёпка не ответил и стал чертить гвоздём треугольники. Митька схватил его за руку.
— Почему ты не хочешь? Я столько сухарей насушил и…
— Потому что всё равно поймают и вернут. А потом, правильно говорит Выковыренный: «Надо и в тылу победу ковать». Понятно?
— По-нят-но! — по складам протянул Локоть и с горькой обидой добавил: — Тебе хорошо так говорить. Сам-то на фронте уже побывал.
Коршун вспыхнул.
Глаза у него заметались, он сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на Митьку. Но потом притих, согнулся и глухим голосом выдавил: