Тут же был и Прохоров. На этот раз он обошелся без роскошной сбруи — пребывал в замызганной, испачканной известкой матросской шинели. Он сидел метрах в ста на ящике в компании с таким же непрезентабельным типом. Они делали вид, что увлеченно пьют водку, занюхивая луковицей. Старков наблюдал за происходящим тоже издали — из своего газика.
Последним с сухогруза на твердую землю спустился Бовик, которого Балык из дружеских чувств отрядил присматривать за рабочей силой.
— Ну, как добрались? — спросил его Кот.
— Ох, мать. Все мы пьем, но чтобы так… Намучился я с ними.
— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Вот, это твоя премия. — Леша протянул ему выданную Старковым пачку из десяти сотенных.
— Ладно, тогда я попер в аэропорт.
Вот тут-то и случилась накладка. Откуда ни возьмись появился мотоцикл, на котором восседал сержант милиции. Он подрулил к смурной толпе бичей и властно заорал:
— Эй, кто такие? А ну, давай документы!
Те замялись, потому как никаких документов у них не было. Сколько заплатили капитану корабля, чтобы он провез всю эту команду, знал лишь Старков.
В этот момент откуда-то из-за грузовика появился худощавый брюнет в длинном бежевом плаще, такие как раз входили в моду.
— Эй, сержант, а ну-ка давай отсюда!
— А ты кто такой?
Человек в плаще показал красную книжку. Судя по тому, как вытянулся сержант и как он поспешно пустил в галоп свой мотоцикл, книжка была та самая, — при виде которой всем советским людям становится не по себе. Комитет Глубокого Бурения. «О как! Сколько ж крутится вокруг этого дела бойцов невидимого фронта, — подумал Кот. — И на кого же в результате я работаю?» Но размышлять уже времени не было.
Бичи погрузились в грузовик, он тронулся. Кот направился к машине Старкова.
— Все нормально. Геннадий Сергеевич?
— Пока все идет по плану. Ну вот, Леша, теперь мы начинаем настоящее дело. Сейчас они двинутся в далекие края — а мы следом за ними. И обратно, Леша, пути у тебя уже не будет. Поехали ко мне, у меня для тебя есть одна вещь.
Кот уже много раз бывал в квартире Старкова — и всегда его поражала пустота его просторного жилища. Здесь не было никаких признаков уюта. И, что самое удивительное, ни следа тех неимоверных денег, которыми оперировал его шеф. Кровать, стол, два кресла — вот и вся обстановка. А что касается кухни — то на ней, казалось, никогда не готовили никакой еды. Впрочем, так оно и было. Шеф, если не питался там, где заставали его многочисленные поездки, ел в ресторане.
— Садись, — Геннадий Сергеевич кивнул на кресло. — Вот коньяк, наливай себе, а я сейчас.