Второй. Ко мне. Когда он уснул – взяла и переползла, слева направо.
Первый. А ему не стыдно – что он с ней вытворял!
Второй. А чего стыдиться – жена-то законная.
Первый. Моя.
Второй. Бывшая.
Первый. Как ты могла? – спрашиваю. – Я устала, – отвечает.
Второй. Правильно. Надоело жить и всего бояться. Ей опора нужна, дом и хозяин.
Первый. Это наш общий дом, мы его вместе строили.
Второй. Ты здесь квартирант. Настанет день, и я тебя отсюда выгоню.
Первый. Это невозможно – мы так срослись.
Второй. С кровью оторву и пинком под зад. А ты даже не станешь протестовать – в тебе вся гордость потеряна, раз так жить соглашаешься!
Первый. Очень меня эти его слова до сердца достали. Не смог больше терпеть, отомстить решил. Яд у меня был, стрихнин. Когда крыс травили, пакетик остался, я его спрятал. Тогда ещё сам не знал, зачем, да, видно, подсознание подсказало.
Второй. Когда я отвернулся, он мне весь этот пакет в суп вытряхнул.
Первый. Побелел он, пот на лбу выступил. А потом согнулся пополам и как взвоет.
Второй. А у него ни жалости, ни раскаяния.
Первый. Да! Так я тебя возненавидел – смотрю и радуюсь: наконец, избавился!
Второй. Недолго радовался.
Первый. Чувствую, и у меня на лбу пот проступает, потом внутри будто гвозди вбивать стали…
Второй. А как же: кровообращение-то у нас общее, и до него отрава дошла.
Первый. Отвезли нас обоих в больницу, обоим промывание сделали, капельницы поставили, мне в левую руку, ему в правую – еле откачали.
Второй. Понял я, что это он нас чуть не уконтрапупил, и говорю: Так дальше жить нельзя!
Первый. Нельзя, – подтверждаю. – Если не разделимся, ночью одновременно друг друга передушим.
Второй. А чтобы разделиться, нужно было операцию перенести, очень опасную.
Первый. Нам её когда-то один хирург предлагал, но предупредил, что шансов остаться в живых один из десяти.
Второй. Мы тогда отказались, думали – так проживём.
Первый. Но теперь я решил: лучше смерть, чем такое существование.
Второй. Да и мне эта совместная жизнь обрыдла. Так охота пожить без твоей гнусной морды рядом!
Первый. Полдня длилась операция, за столько лет мы крепко срослись, всё – и нервы, и сосуды, и капилляры разделить надо было. Крови много вытекло, и из меня и из него. Несколько раз клиническая смерть наступала.
Второй. Но, видно, мой Бог, или его, а может, оба наших Бога постарались – выдюжили мы всё и живыми остались.
Первый. Открыл я через сутки глаза и сразу ослепило: «Свобода!». От такого счастья снова сознание потерял.
Второй . А я от радости чуть с ума не сошёл: схватил с тумбочки настойку крушины, прошептал: «Да здравствует воля!» и выпил весь пузырёк. Из-под меня неделю потом судно не вынимали.