Без экипажей легких бомбардировщиков-ночников не обходилась боевая работа воздушной армии в любых операциях. Хорошо проявили себя эскадрильи ближней бомбардировочной авиации во время рывка танкистов к Протасово и потом к Становому Колодезю. Для ночников исключались вылеты большими группами, какие могли совершать штурмовики или дневные бомбардировщики. Зато бесконечной была по ночам цепочка одиночных легких самолетов. На одном направлении действовала 313-я, на другом — 284-я авиадивизии.
Ночники выполняли самые разнообразные задачи. В одном вылете нужно было найти батарею, в другом — переправу, в третьем — склад боеприпасов. И пять, и десять, и пятнадцать вылетов за ночь. Дмитрий Супонин и Алексей Зайцев, Николай Шмелев, Михаил Егоров и Андрей Рубан и многие, многие другие могли в иных случаях сделать невозможное.
…Лучи прожекторов, выхватившие самолет из темноты летней ночи, высветили даже швы на перкалевой обшивке. Осколки зенитных снарядов прошивали и лохматили ее. В этот момент штурман младший лейтенант Н. И. Розанов услышал по переговорному устройству сдавленный голос летчика. Младший лейтенант Ефим Денисов скорей простонал, чем проговорил:
— Бери управление на себя. Ранен…
Выполняя приказ, Розанов повел самолет на цель. Он понял, что ранение командира тяжелое и теперь вся ответственность ложится на его плечи. В последующие минуты из кабины летчика уже не раздавалось ни звука: он лишился сознания.
Положение еще более усложнилось, когда горячий осколок впился в левую руку штурмана. А ведь опыт пилотирования самолета у него был ничтожный, тем более в таких тяжелых условиях. «Первым делом необходимо уйти от проклятого слепящего света», — подумал Розанов. Штурману не раз пришлось наблюдать, как это делали летчики во время тренировочных полетов, а однажды выдержать испытание в таком пекле. Тогда летчику удалось вывернуться, имитируя падение самолета. «Сейчас это тоже единственный выход, пусть даже с риском погибнуть», — мелькнула в голове мысль, и он толкнул ручку от себя, одновременно резко нажав ногой на педаль.
«Вышло!» — чуть не крикнул Розанов в темноту. Яркий свет прожекторов остался в стороне. «Теперь развернуться на цель». Это ему удалось сделать с большим трудом: давала себя знать раненая рука. Сбросить бомбы на вражескую батарею было более легким делом, привычным для опытного штурмана.
Потом Розанов вел в темени непокорную машину на свой аэродром. Неведомая сила влекла его вперед, обостряла чутье. И штурман, ставший одновременно летчиком, не заблудился. Посадку он произвел где-то вблизи Черни. На аэродроме механик обнаружил в самолете две сотни пробоин.