– Да вроде в том доме, где наши пенсионеры живут.
– На Ченцова, что ли?
– Наверное. А что ты так встрепенулся?
– Да то, что когда мои скупщики туда пришли, то все акции уже были проданы! А скупала их как раз эта Люсьена с каким-то недомерком, и этот, с усиками… Люсьена работает на москварей, а этот кавказец – на кого? Уж не на нас, это точно!
– Ты хочешь сказать…
– Если он не работает ни на нас, ни на них, то на кого? Значит, тут замешана какая-то третья сила? О которой мы ничего не знаем?
– Не усложняй… Какое-то недоразумение, оно скоро выяснится.
– Ладно, – кивнул генеральный. – Какие есть возможности по расширению объемов наших ак-тивов?
Фёдоров хмыкнул и достал свою фляжку.
– И слова в простоте не скажут! – сказал он в пространство и сделал первый длинный глоток.
Вайс снова заглянул в свою книжку.
– Есть несколько крупных акционеров из числа бывших руководителей: у Смолина одиннадцать процентов, у Поленова восемь, у Станицына семь…
– Отлично! – Малышев потер руки. – Это решит наши проблемы!
– Да, точно! – обрадовался Фёдоров. – Чего же ты молчишь?
– Но они не собираются решать наши проблемы и ничего продавать не собираются… Надеются на огромные прибыли в будущем!
– А если уговорить, ну, или, скажем… надавить? – спросил Малышев.
– А если надавить на них, ну, или, скажем… уговорить? – одновременно с ним спросил Фёдоров. – Наехать, припугнуть, денег пообещать…
– Кого припугнуть, Смолина? – усмехнулся Вайс. – Он тебя так припугнет! Или забыл?
– Н-да…
Все трое переглянулись. Нрав у бывшего главного бухгалтера был суровый, а его сын работал в руководстве областной милиции. Да и главный инженер Поленов не подарок, и главный технолог Станицын… Это были люди из старой школы руководителей, к тому же их знал весь город. Наехать на них мог только полный отморозок.
– А что же делать? – прогудел Фёдоров. Щеки его покраснели, он уже подходил к своей обычной кондиции. – Очкарик что предлагает?
Коммерческий директор уставился на Вайса. Но тот уже устал бояться грозного Урагана.
– Придётся, многоуважаемый народом Николай Егорович, идти в тот самый народ и пить с ним не двенадцатилетний вискарь, а палёную водяру полуторадневной выдержки. И в задушевных беседах выяснять, у кого в сундуках и подвалах хранятся запасы драгоценных документов!
– Что-о-о? Ты кому это гонишь, безволосая мартышка?!
Тут уже не выдержал Малышев. Он лёг грудью на стол и громко прошипел, отчего стал похож на друга Маугли удава Каа:
– Хватит из себя великого корчить! Андрей Германович дело говорит! Надо тебе в народ идти, причем лично! Понадобится – все пойдём в народ, все будем гробить печень…