— Как вы смеете называть меня деревенской наездницей! — Это действительно было смешно, при ее-то внешности! Потому что у нее была исключительно женственная внешность. При росте чуть ниже среднего у нее были удивительно маленькие руки и ноги… скорее даже ножки… очень маленькие ножки в очень маленьких коричневых отполированных сапожках.
И единственным признаком того, сколь часто она имела дело с лошадьми с тех пор, как выросла, являлись ее абсолютно непрактичного вида брюки для верховой езды. И все-таки, хотя их цвет был так непрактичен, они, несомненно, были предназначены для езды на лошадях и имели все признаки усилий, которые от души приложил к ним первоклассный портной, знаток соответствующей одежды.
Рукой, в которой была зажата тлеющая сигарета, Уинтертон сделал какой-то неопределенно-пренебрежительный жест в сторону девушки.
— Представляю себе, как вы собирались спуститься в конюшни… которые найдете уныло пустыми. В них нет ничего и никого, хотя бы отдаленно напоминающего конину. Когда я хочу поездить верхом, я заимствую лошадь под седлом у друга — одного из наших самых близких соседей. И кстати, она нисколько не похожа на деревенскую наездницу… Вам полезно это узнать еще до встречи с ней.
— Так, значит, наш самый близкий сосед — она? — Каприс почувствовала желание плюнуть на Уинтертона, стоявшего напротив нее, такого спокойного и наглого и оскорбляющего ее в ее собственном гараже. — Мне следовало бы догадаться, после того, что я слышала о вас вчера, что, если бы вам вообще что-нибудь потребовалось, вы позаимствовали бы это у женщины! Таксист, который привез меня сюда, сказал, что вы питаете слабость к юбкам, и я вполне могу ему поверить…
Его рука молниеносно взметнулась, и он схватил Каприс за запястье. От этого прикосновения она вздрогнула, потому что ощутила, какие сильные и грубые у него пальцы. Но заговорил он мягко, почти обольстительно.
— Он действительно так сказал? Расскажите мне подробнее о вашем таксисте… и обо всех других разоблачениях, которые он по моему поводу сделал! Расскажите мне, маленькая австралийка, почему вы приехали сюда с жаждой моей крови и отчего, вместо того чтобы вежливо спросить меня, по какой причине я обосновался в вашем доме, вы приказываете мне убираться, будто я какой-то взломщик, которому нет оправдания. Вы в вашей стране никогда не интересуетесь подобного рода объяснениями? Или делаете это только после того, как оскальпируете всех топориком?
— Не понимаю, что вы имеете в виду, говоря о моей стране. — Девушка попыталась вырвать руку. — Я по происхождению англичанка.