Прежде всего мне следовало разобраться с рабочим графиком. Более никаких вечерних лекций, занятий и собраний, что заканчиваются так поздно: я должна возвращаться на улицу Майе к такому времени, чтобы мы могли поужинать вместе с Рафаэлем, провести вечер, слушая музыкальные записи; иногда можно пойти прогуляться — почему бы нет? И я должна ясно дать понять моим коллегам, что в ближайшее время я не смогу сопровождать группы иностранных студентов. Я уже очень много работала, и теперь имею право на некоторые послабления.
В Ниме я купила множество книг, посвященных Лангедоку. Я предложила Рафаэлю читать их вслух. Сначала он протестовал, уверяя, что не хочет утруждать меня; я протестовала в свою очередь: я так хочу разделить с ним наши воспоминания. Два, три вечера подряд мы устраивались на диване и погружались в различные южные высказывания, выражения, пытались вместе переводить различные «местные» словечки: «manades»[5], «abrivado»[6], «raz-etteurs»[7], изучали биографию знаменитых «тореро»… Иногда Рафаэль сам читал мне, читал при помощи пальцев — медлительным, монотонным речитативом — новеллы Хемингуэя, посвященные предвоенной Испании. Возможно, мы наконец смогли выстроить нашу и только нашу жизнь?
Я не замечала, что мои усилия войти в мир Рафаэля оставляют где-то за порогом все то, что было накоплено мной к этому времени. Я хотела быть с Рафаэлем, и меня не трогал тот факт, что я могу подрастерять в пути нечто, что мне позволяло жить ранее, правда, жить так плохо.
* * *
А ведь я должна была знать… знать, сколь склонен к противоречиям разум Рафаэля. И как бы я ни старалась, я не могла избежать ловушек.
Мы жили у него, потому что, как я уже говорила, он не мог покинуть своей темницы. Я старалась уходить с работы раньше обычного, отказываясь от вечерних посиделок с коллегами, когда затихает бешеный ритм трудового дня, когда радость от непринужденных товарищеских отношений наконец-то выходит на первый план, оттесняя общение по необходимости. Я не задерживалась ни у газетного киоска в метро, ни у книжной лавки, в которой так любила полистать новые книги. По дороге я закупала продукты, необходимые для приготовления домашнего ужина.
И вот я возвращаюсь домой. Я тороплюсь приготовить ужин, целую Рафаэля, занятого изучением партитуры. Сначала отношу продукты на кухню и ставлю воду для овощного супа, затем я открываю книгу рецептов, принесенную из моей собственной квартиры после возвращения из Нима. Я включаю духовку и приступаю к приготовлению флана с черносливом. Высунув голову из кухни, я спрашиваю у Рафаэля, спрашиваю совершенно бездумно: