Сладка ли жизнь крестьянина?
Чуть–чуть подрос, беда кругом,
Кровавый пот, безмерный труд…
Глотай обиды тяжкие —
Не пикни… а не то —
Остроги, клейма, каторга…
Всю жизнь дрожи солдатчины.
В следующем варианте исчезают несвойственные крестьянину «громкие» выражения: «кровавый пот», «безмерный труд», «обиды тяжкие», и отрывок выглядит уже по–иному:
Сладка ли жизнь крестьянина?
Трудом своим не пользуйся,
Обиды не отплачивай,
А не стерпел её —
В острог, под плети, в каторгу!
Окончательный текст, перенесённый в другую главу, краток:
Мужчинам три дороженьки:
Кабак, острог да каторга,
а в главе «Демушка» оставлена лишь строка:
Сладка ли жизнь крестьянина?
И — слова Матрены Тимофеевны:
И долго, долго дедушка
О горькой доле пахаря
С тоскою говорил…
Постоянный труд, постоянный поиск простого и ёмкого, выразительного слова — этому правилу следовал поэт всю свою жизнь.
И после всего этого он мог ещё говорить:
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой тяжёлый, неуклюжий стих.
И это — Некрасов, чьи произведения приводили в восторг величайших ценителей искусства, передовых людей века. «Необыкновенную наблюдательность» и «необыкновенное мастерство изложения» Белинский отмечал в одном из первых крупных произведений двадцатилетнего Некрасова «Петербургские углы», а услышав из уст поэта стихотворение «В дороге» (1845 г.), великий критик обнял его со словами: «Да знаете ли вы, что вы поэт — и поэт истинный?» «Прелесть!» — так отозвался Герцен о стихотворении «В деревне». Чернышевский, вернувшись из ссылки, снова перечитал всего Некрасова, «от доски до доски», и заключил: «Неотразим!»
Огарев и Тургенев, Добролюбов и Салтыков–Щедрин — всех поражала муза поэта своей силой и правдой. Да и до сих пор, спустя век после смерти Некрасова, читать и перечитывать его стихи и поэмы никогда не надоест, столько в них поэзии и так впечатляюще сердцем выверенное народное слово.
Именно: труд и труд за каждым словом великого мастера, как будто нехитрым с виду.
Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять, —
сами просятся здесь известные строки Некрасова.
Не худо. Ой, как не худо бы сегодняшним литераторам перенять эту привычку писателей–классиков: работать и работать, писать и переписывать неоднократно, добиваясь совершенства любой своей вещи, маленькой или большой! Чего хорошего ждать, если не то что переписать хоть раз, а подчас и с машйнки вычитать поленится иной автор, да так, нечитанное, и отошлёт в издательство, с опечатками и промахами собственными!
Но, пожалуй, больше всего поражает, что у писателей–классиков прошлого века, писателей чаще дворянского звания, хватило и вкуса, и смелости обратиться к языку простонародья, увидеть в нём не только вечно живой и всегда освежающий источник литературного языка, но и образец художественности.