Прежде чем сделать заказ, мы тщательно изучили цены. Наконец выбрали.
— Ну вот и все, — произнес Эдвард. — Что за наслаждение быть приглашенным на праздник. Прими мои поздравления с твоей новой службой.
Мы подняли бокалы за Мартина.
— Анна, ты ведь тоже занимаешься журналистикой?
— Да.
— И вы познакомились на работе?
— Да, так случилось.
— Это хорошо. — Эдвард смерил ее прохладным взглядом. В его глазах читалось: «Не слишком умничай, молодка».
— Вы довольны своей профессией?
— Вполне.
— Почему?
— Она кормит меня, — пояснила Анна.
— И что, неплохо?
— Это весьма напоминает инквизицию, дедушка.
— Виноват. Я был излишне груб?
— Ничего, — постарался сгладить неловкость Мартин. — Анна — превосходный журналист.
— Ты тоже близок к этому, — заметил Эдвард. — Как ты считаешь, это на всю жизнь, я имею в виду вашу работу?
— Да. Я люблю газетный мир. Это возбуждает — следить за событиями, видеть свой материал в печати.
— Уповать на то, что люди прочтут это, — ехидно вставила Салли.
— И они читают. Я знаю, что делаю. — Он не отрывал глаз от Анны.
Быстро повернувшись, я перехватил этот взгляд. В нем была страсть.
— Отец, Мартин всегда был убежден, что журналистика — для него.
— Конечно. Но, бывает, люди меняются со временем, не так ли? — Эдвард посмотрел на меня.
— Ты подразумеваешь политиков, — резко заговорил Мартин — Помилуй Бог, я не хочу быть таким. Это не мое, дед. Я оставляю политику вам с папой.
— Поживем — увидим. Все же это придет к тебе. Ты красноречив, интересен, да-да, и умен.
— Любопытно, даже очень, — подчеркивая каждое слово, продолжил Мартин — Мне нужна независимость. В политической жизни ей нет места, существует лишь партийная точка зрения.
— Допустим, — продолжил Эдвард, — а как быть с точкой зрения того парня, который издает твою газету?
— Как правило, репортажи идут в номер без изменений. Только передовицы контролируются всерьез, — парировал Мартин.
— А ты что об этом думаешь, Анна? — неожиданно спросил молодой человек Салли.
— О, я всего лишь обозреватель. Стараюсь внимательно наблюдать, а там описать увиденное правдиво и остро. Это доставляет мне удовольствие.
— Обзор — сильное место Анны, — подтвердил Мартин. — Она ничего не упускает… ничего. Я не знаю никого проницательней Анны.
Я почувствовал, что Анна кивнула головой. Посмотрел на Ингрид, ее глаза были прищурены. По лицу пробежала тень покорности. Наши взгляды встретились. «Она забрала нашего сына», — казалось, говорила моя жена. Гораздо больше, подумал я, значительно больше.
— Ну, молодой человек, а теперь давайте поговорим о вас. Что поделывает сын Ника Робинсона на телевидении? Что вам это порождение рабов массовой информации? Только что мы обсудили газеты и получили редкостное удовольствие, выслушав наших обозревателей. Теперь давайте обратимся к телевидению. В чем его притягательность для вас?