Мартин, казалось, был смущен.
— Ты никогда не упоминал ни о чем подобном, Мартин — В моем голосе прозвучала постыдная нота раздражения. И я постарался переменить тон. — Хочу сказать, это очень интересно.
— Да, па, но это моя личная жизнь. — Он рассмеялся.
— У меня нет детей, — снова заговорил Вилбур. — Вероятно, поэтому я постоянно их экзаменую в моих сочинениях. И что воодушевило тебя, Мартин? Писатели всегда чем-нибудь одержимы.
— Меня преследует тот самый, только что обсуждавшийся предмет. Правда. Существует ли она как абсолют. Может быть, лжец дает лишь наиболее точное отображение своей собственной реальности? Поддается ли чужая ложь осмыслению человеком, имеющим совершенно иной взгляд на действительность? Вот почему я люблю журналистику. Это идеальный материал для писателя.
Голос Мартина еще звучал, но я был не в состоянии уловить смысл. Оглушенный восхищением, завистью и ревностью, я обнаружил, что сын, погруженный в свой собственный мир красоты и ума, стал чрезвычайно опасным соперником.
— Я не люблю прерывать, но обед готов. Можно идти, — позвала нас Ингрид.
Кухарка Алиса, «наше сокровище», по словам моей жены, наконец-то подала традиционный условный знак.
— Вы знаете, я искренне рад видеть вас всех. Мать Анны испытала редкое удовольствие, услышав об этом приглашении. — Садясь за стол, Вилбур одарил всех улыбкой.
— Когда вы в последний раз видели вашу матушку? — Ингрид взглянула на Анну.
— Два с лишним года назад.
— Это очень долгое время, — произнесла Ингрид мягко.
— Все семьи различны — Мартин бросился на ее защиту.
— Отношения матери с дочерью обычно складываются трудно, я думаю так, — сказал Вилбур.
— Вы пишете об этом в «Счастливчике» так чувствительно — Ингрид скользнула в мою сторону победным взглядом.
— Премного вам благодарен.
— С отцом Анна видится более регулярно. Он живет в Англии.
Ингрид опять посмотрела на Анну.
— Да, с отцом встречаться значительно проще. Вот когда я училась в Америке в колледже, мы с матерью видели друг друга достаточно часто. Вилбур был всегда очень добр ко мне.
— Кто бы не был с тобою добр? — Мартин долгим любовным взглядом окинул Анну. Вдруг поднес к губам ее руку и поцеловал.
Голос в моей голове стучал в барабанные перепонки приказом. Стой спокойно, стой спокойно. Ничего не говори. И не делай. Если ты сейчас не можешь держать себя в руках, что же ты запоешь в аду? Боль пройдет. Через минуту. Ничего. Это всего лишь предобеденная шутка.
Мне хотелось пронзительно кричать: «Не прикасайся к ней! Не прикасайся к ней!»
Не касайся руки моей рабыни! Рабыня! Приказываю подойди ко мне сейчас! Здесь! На глазах у всех! Позволь мне обожать тебя! Раба! Дай мне встать на колени перед тобой!