— Это, может быть, и так, — парировала миссис Моргенштерн, — но подождите сначала, чтобы вас кто-нибудь пригласил в нем участвовать.
— А я хотел бы быть доктором, — признался мистер Моргенштерн.
— Вы говорите, что каждый мужчина хочет быть доктором или писателем, — сказала миссис Моргенштерн. — Это как болезнь, хотя все писатели и половина докторов живут впроголодь. А почему? Потому что большинство людей здоровы, и мало кто читает книги. Это так просто понять. Бизнес — вот что заставляет мир крутиться. Но еще никто не сказал доброго слова о бизнесе.
Марджори, смеясь, объяснила Сэнди:
— Это старый семейный конфликт. Папа хочет, чтобы мой брат Сет стал доктором, а мама толкает его в бизнес.
— А чем же хочет заниматься сам Сет? — спросил Сэнди.
— Он очень честолюбивый, — ответила мать. — Он хочет быть первым человеком, который полетит на Луну.
— Я его понимаю! — расхохотался Сэнди.
Он встал и, прощаясь, протянул руку Джорджу.
— Мне пора идти. Рад был встретить вас. Вы, кажется, работаете в больнице?
Джордж, слегка скривившись, ответил:
— В этом плане я — плохой образец. Я уступил и теперь помогаю отцу. Надеюсь, что только временно.
— Это провидение, — сказал Сэнди.
— Запомните мои слова, — грустно заметил Джордж. — На вас перестают давить, только когда вы становитесь старше.
— Я догадываюсь, — сдержанно ответил Сэнди.
— Помимо всего прочего, Джордж, — сказала миссис Моргенштерн, — твой магазин запчастей в Бронксе — не ровня «Лэмз».
Марджори раздраженно бросила:
— В принципе — одно и то же, мама.
— А, в принципе, — произнесла миссис Моргенштерн.
Марджори, хромая, пошла с Сэнди к двери, предупреждая мать гневным взглядом, чтобы она не сопровождала их.
— Спасибо за ленч, передайте мою благодарность вашей маме, — сказал Сэнди.
— Спасибо, что доставили меня домой, — ответила Марджори, открывая дверь и вызывая лифт. — Я надеюсь, Вера не сердится на вас.
Сэнди усмехнулся.
— Она кипит от негодования, я уверен.
Он прислонился к стене, выудил сигарету из кармана рубашки и закурил.
Непринужденные жесты, загар, слабый запах конского пота от красной рубашки, спокойная мужская усмешка делали его похожим на ковбоя и выглядели неуместно в холле этой квартиры. Он говорил с аризонским акцентом; возможно, это было его естественное произношение. Но оно казалось очень странным для еврейского мальчика из Манхэттена. Все это придавало Сэнди особую привлекательность, которая тускнела в гостиной, особенно если он разговаривал со своим отцом.
Она опять нажала кнопку.
— Ах уж эти лифты…
— Я не тороплюсь. Мы можем немного поболтать.