Трудно думать о писателе Дугласе Адамсе без такого юмора, и это было хорошо заметно на панихиде по нему в лондонской церкви Св. Мартина-в-полях. Я был одним из выступавших, и моя речь перепечатана здесь. Но еще раньше я написал “плач о Дугласе”, законченный уже на следующий день после его смерти и опубликованный в газете “Гардиан”. Тон этих двух произведений, потрясенный и грустный в одном случае и сердечный и торжественный в другом, так сильно различается, что показалось правильным включить сюда и то, и другое.
В случае моего глубоко чтимого коллеги, эволюциониста Уильяма Дональда Гамильтона, мне выпало организовать панихиду по нему в церкви оксфордского Нового колледжа. Я также произнес речь, и она воспроизведена третьим номером в этом разделе. Музыка на этой панихиде была исполнена прекрасным хором Нового колледжа. Два из прозвучавших хоралов звучали некогда на похоронах Дарвина в Вестминстерском аббатстве, причем один из них написал специально для Дарвина композитор Фредерик Бридж на текст “Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум!” (Притчи 3:13). Мне нравится думать, что Биллу, этому милому, доброму, мудрому человеку, это было бы приятно. По моему предложению партитуру напечатали в посмертном сборнике статей Билла “Узкие дорожки страны генов”[192], и это точно единственная ее публикация, которая сейчас имеется в продаже.
Я встречался с Джоном Даймондом лишь однажды, незадолго до его смерти. Я знал его как газетного обозревателя и автора смелой книги “Трус тоже может заболеть раком”[193], в которой он подробно описал свою борьбу с ужасной формой рака горла. Когда я встретился с ним на коктейльной вечеринке, он вообще не мог говорить, но поддерживал живой разговор с помощью записной книжки. Он работал тогда над своей второй книгой, “Змеиное масло”, разоблачавшей средства “альтернативной” медицины, которые, пока он умирал, ему почти ежедневно подсовывали шарлатаны или одураченные ими люди, действовавшие из лучших побуждений. Он умер, не успев закончить книгу, и мне выпала честь написать предисловие для посмертной публикации.
Это не некролог: для некрологов еще хватит времени. Это и не дань памяти, не продуманная оценка замечательной жизни, не хвалебная статья. Это горький плач, написанный слишком быстро, чтобы быть взвешенным, слишком быстро, чтобы быть тщательно продуманным. Дуглас! Не может быть, что тебя больше нет!
Солнечное майское утро, суббота, семь десять. Я вылезаю из постели, сажусь проверять электронную почту, как обычно. Обычные синие заголовки жирным шрифтом возникают на своем месте, в основном мусор, частично ожидаемый, и мой взгляд рассеянно пробегает их вниз по списку. Имя “Дуглас Адамс” бросается мне в глаза, и я улыбаюсь. В этом письме, по крайней мере, будет над чем посмеяться. Затем я (классический сюжет) возвращаюсь назад, чтобы посмотреть внимательнее. Что, собственно, сказано в заголовке? Дуглас Адамс умер от сердечного приступа несколько часов назад. Затем еще одно клише: слова расплываются у меня перед глазами. Наверное, это часть шутки. Наверное, это какой-то другой Дуглас Адамс. Это слишком нелепо, чтобы быть правдой. Я, наверное, сплю. Я открываю письмо — оно отправлено одним известным немецким программистом. Это не шутка, и я не сплю. И это именно тот Дуглас Адамс, не какой-то другой. Внезапный сердечный приступ, в тренажерном зале в Санта-Барбаре. “Это ж надо... Такой человек!” — написано в конце письма.