Билл Гамильтон, скончавшийся в возрасте шестидесяти трех лет после нескольких недель интенсивной терапии по возвращении из биологической экспедиции в Конго, был главным теоретиком-новатором современной дарвинистской биологии, определившим нынешнее состояние этой области. Алан Графен, “Гардиан”
... самый влиятельный биолог-эволюционист своего поколения. Мэтт Ридли, “Дейли телеграф”
... один из гигантов современной биологии... Натали Анджир, “Нью-Йорк таймc”
... один из величайших теоретиков эволюции со времен Дарвина. Несомненно, что в вопросах теории социума, основанной на естественном отборе, он был самым глубоким и оригинальным из наших мыслителей. Роберт Триверс, “Нейчур”
... один из ведущих теоретиков эволюции XX века... Дэвид Хейг, Наоми Пирс и Эдвард Уилсон, “Сайенс”
Хороший претендент на звание самого выдающегося дарвиниста со времен Дарвина. (Это написал я сам, опубликовано в “Инде-пендент”, перепечатано в “Оксфорд тудей”.)
...один из лидеров того, что называют “второй дарвиновской революцией” (Джон Мейнард Смит, “Таймс”. Ранее Мейнард Смит сказал про него — слишком разговорным языком, чтобы эти слова можно было повторить в этом некрологе, — что он “наш единственный чертов гений”.)
Билл Гамильтон всю свою жизнь играл с взрывчаткой. Ребенком он едва не погиб, когда граната, которую он конструировал, взорвалась раньше времени, оторвав ему кончики нескольких пальцев и оставив осколки в легком. Выросши, он стал размещать взрывчатку гораздо благоразумнее. Он разнес в пух и прах наши устоявшиеся представления и воздвиг на их месте здание идей более странных, более оригинальных и более глубоких, чем любой другой биолог со времен Дарвина. Оливия Джадсон “Экономист”
Надо признать, что самая большая дыра, оставленная Дарвином в теории эволюции, была уже заделана Рональдом Фишером и другими классиками неодарвинизма в 30-х — 40-х годах. Но их “синтетическая теория эволюции” оставила ряд важных проблем нерешенными (а во многих случаях — и незамеченными), и с большинством из них удалось разобраться лишь после 1960 года. Будет, несомненно, справедливо сказать, что Гамильтон являлся ведущим мыслителем этой второй волны неодарвинизма, хотя описать его как ученого, решающего проблемы, пожалуй, значило бы не воздать должное его творческому воображению.
В мимоходом брошенных им замечаниях нередко таились идеи, за авторство которых дорого бы дали теоретики рангом пониже. Однажды мы с Биллом разговаривали о термитах на отделении зоологии в перерыве на кофе. Нас особенно занимало, что за эволюционное давление привело термитов к их необычайной социальности, и Гамильтон стал хвалить “теорию Стивена Бартца”. “Но, Билл, — возразил я, — это же не теория Бартца. Это твоя теория. Ты опубликовал ее на семь лет раньше”. Он помрачнел и стал это отрицать. Тогда я сбегал в библиотеку, нашел нужный том журнала ‘Ежегодный обзор экологии и систематики