Мария не могла удержаться от смеха, слушая эти высокопарные слова.
— Мы говорили о Лапьерье, — напомнила она.
— Черт бы его взял, этого Лапьерье, — произнес Лефор с презрением. — Он похож на моряка, который нюхает воздух, прежде чем спустить штаны! Может вздернуть человека быстрее, чем тот успеет икнуть. Слепой, как новорожденный котенок, но думает, что видит подобно орлу. Попугай, вообразивший себя соловьем!
Лефор оборвал сердитую тираду и заговорил вновь серьезно с растущим раздражением.
— Сударыня, я пришел предупредить вас о назревающем мятеже, который вот-вот начнется. Проснувшись завтра, вы обнаружите, что сидите на пороховой бочке! И тогда будет слишком поздно звать на помощь Лефора. Слишком поздно раскаиваться, сударыня! А без Лефора вы окажетесь в полной власти этого бандита Бофора, который, не задумываясь, ощиплет вас, как цыпленка, и выпустит вам кишки в придачу. Он и еще сотня таких, как Рифо, Ривье, Ламарш и Лебельё. Думаете, они вспомнят ваши великолепные супы и как вы мило улыбались им? Черта с два! Они растащат ваше имущество, сожгут дворец и зарежут вас самих! И что увидит наш добрый генерал, когда вернется? Лапьерье, оплакивающего золотые галуны своей маскарадной военной формы, господина де Бофора, хозяйничающего в его доме, и своего друга Лефора, болтающегося на веревке за то, что он один выступил против предателей! Я предупреждаю об измене, сударыня! Об измене предупреждаю!
Под конец взбешенный Лефор, не сдерживаясь, уже просто кричал.
— Прошу вас, успокойтесь, — сказала Мария. — И я запрещаю вам разговаривать у меня в таком тоне.
От ярости лицо Лефора сделалось багровым, и он громче прежнего воскликнул:
— Сударыня, я говорю об измене! Об измене и еще раз об измене!
— Сударь, если вы немедленно не удалитесь, я позову слуг, которые выдворят вас силой!
Доведенный до неистовства, Лефор окончательно вышел из себя.
— Давай сюда Кинка! — взревел он и вскочил на ноги. — Пусть его приведут сюда, и я влеплю ему пулю в задницу! Черт возьми, сударыня, вы меня видите в последний раз. Ноги Ива Лефора больше не будет в этом доме до возвращения генерала.
Бледная от негодования Мария тоже встала. Никогда прежде — даже в те дни, когда она была простой подавальщицей в таверне — никто не разговаривал с ней так грубо.
— Сейчас же уходите! — вспыхнула она. — Не заставляйте меня звать на помощь слуг.
Рассерженный Лефор с силой хлопнул по тулье своей шляпы, надвинув ее глубоко на лоб.
— Я ухожу, сударыня, и вернусь только для того, чтобы посетить развалины вашего прелестного дома. И если мы когда-нибудь снова встретимся, то у этих руин. Прощайте, сударыня!