Внезапно чей-то громкий голос окликнул его по имени. Оглянувшись, Лефор обнаружил, что голос принадлежал капитану Бильярделю. Бывший морской разбойник считал капитана хорошим товарищем. Они редко бывали о чем-то единого мнения, но своими характерами настолько походили друг на друга, что постоянно испытывали потребность во взаимном общении. Непрерывно соперничая, они и часа не могли пробыть вместе без того, чтобы не хвастать, не награждать друг друга обидными эпитетами, ежеминутно хватаясь за эфес шпаги, хотя до настоящей драки дело никогда не доходило. Между тем порознь они подражали друг другу в манерах и жестах и, стараясь поразить слушателей, употребляли одни и те же выражения.
Губы Лефора растянулись в широчайшей улыбке.
— Привет, Бильярдель! — воскликнул он весело. — Наконец кто-то, с кем можно потолковать!
Сойдя с коня и предоставив ему полную свободу, Лефор подошел к капитану.
— Чертов сын, Лефор, — проговорил Бильярдель, — наступают мрачные времена, клянусь всеми святыми, а вам как будто ни о чем не ведомо. Послушайте. Начались беспорядки. В Прешё скверные дела. Сигали, плантатор, прислал записку. Тридцать мятежников сожгли его амбары и превратили в пепел запасы табака на две тысячи ливров!
Лефор вытаращил на капитана глаза.
— Чтоб меня черти взяли! — изумился он. — Тридцать бунтовщиков! И кто же у них предводитель?
— Никто не знает. Сигали полагает — де Бофор, но не может утверждать наверняка.
Лицо бывшего пирата исказилось свирепой гримасой.
— Ага, Бофор! — сказал он. — Это напоминает мне, что вашему покорному слуге Иву Лефору, когда-то известному под прозвищем «Гробовая Доска», необходимо уладить одно дельце, свести старые счеты с господином де Бофором. И эти старые счеты будут оплачены свинцом, который доставит по назначению специальный курьер — мой пистолет! Поверьте мне!
Бильярдель молча смотрел на собеседника, надеясь, что тот соизволит добавить к сказанному еще кое-какие детали на эту весьма интригующую тему. Ив Лефор, однако, стоял, не говоря ни слова, и лишь с чрезвычайно довольным видом потирал руки. Через некоторое время он продолжал:
— В конце концов вся эта кутерьма меня нисколько не касается. Дельце, которое мне необходимо уладить с Бофором, чисто личного свойства. По мне, он может сжечь целиком весь поганый Прешё, спалить «Шато Деламонтань» и взорвать форт в придачу. Мне абсолютно наплевать. Пусть с этим разбираются Лапьерье и генеральская мадам, или, если вам больше нравится, мадам де Сент-Андре.
— Вы, должно быть, лишились рассудка, — удивился Бильярдель. — Бунтовщики убили солдата!