Де Мобре, очевидно, не впервые развлекался с девицей на дорожной обочине. Все было до мелочей отработано. Подняв Жюли привычным движением сильных рук, он положил ее таким образом, что голова девушки покоилась на бугорке. Жюли не сопротивлялась, а предоставила ему делать с собой все, что угодно, словно и не подозревала об истинных намерениях молодого человека. Быстрота и ловкость, которые он проявил, снимая с нее пояс и платье, свидетельствовали о доскональном знании предметов женского туалета. Однако с корсажем вышла — возможно, от недостатка терпения — заминка. Будто случайно, он порвал несколько шнурков и, извинившись с улыбкой за собственную неуклюжесть, попросил Жюли помочь ему. Девушка охотно взяла заключительную часть операции раздевания на себя, тем более что, умело затягивая ее, она продлевала приятную забаву, которая доставляла ей огромное удовольствие.
И вот она лежала совсем нагой, белая кожа ослепительно сверкала в ярких лучах солнца. Де Мобре, отступив на шаг, смотрел на Жюли взглядом изголодавшегося человека, взирающего на жареного каплуна. Девушка нравилась ему, была в его вкусе, хотя и отличалась от Марии своим телосложением, отношением к мимолетному приключению и полным подчинением кавалеру. Этого различия было вполне достаточно, чтобы возбудить в нем мужской пыл.
Не спеша де Мобре начал раздеваться и избавился сперва от пистолетов, шпаги и широкого кожаного пояса. Каждый предмет своего гардероба он аккуратно складывал возле одежды Жюли с видом человека, который придает большое значение порядку и знает, что все нужно делать правильно и вовремя. Точно так же он поступил с камзолом и кружевным воротником.
В конце концов Жюли, чья чувственность реагировала на солнечный жар почти с такой же силой, как на ласки Реджинальда, начала стыдиться своей наготы и воскликнула:
— О, сударь, какое у вас сложится мнение обо мне! И у госпожи… если она догадается…
— Госпожа — как ты ее называешь — никогда не догадается, — успокоил девушку де Мобре, снимая рубашку и обнажая широкие плечи и мощную мускулатуру. — А что касается моего мнения о тебе, то ты сейчас его узнаешь. К этому обязывает меня мой долг кавалера — шотландского кавалера то есть.
С этими словами де Мобре опустился на траву около Жюли. Приподнявшись на локте, он положил руку ей на грудь и стал нежно поглаживать.
— Меня удивляет одно, — заговорил он, словно размышляя вслух, — я еще не встречал женщины, которая распознала бы, какой я есть на самом деле… Ни одна не разгадала моей истинной сути, не поняла моей души! Правда, для этого у них никогда не было достаточно времени.