— Какой цинизм, Лефор!
— Вы мне льстите, сударь, — ответил бывший пират, притворно потупившись. — Я просто реально мыслящий человек, который видит вещи такими, какие они есть на самом деле, и называет их своими именами, то есть мошенник для меня всегда остается мошенником и по виду, и по названию.
— И вы действительно полагаете, — проговорил губернатор, вынужденный все-таки признать реальный характер плана Лефора, — что заговорщики пойдут безропотно, как овцы, на заклание?
— Знаете, сударь, — заметил старый пират, — я не люблю хвастать, но факт остается фактом: мне пришлось участвовать в бесчисленных абордажах с топором в руке и с кинжалом в зубах. И я воочию убедился — враг, которого смело атакуют, быстро сдается. От вас, господин губернатор, требуется только запереть двери, все остальное сделают мои стрелки. Они не привыкли растрачивать зря такое добро, как порох и свинец, а некоторые из них в состоянии расщепить пулей стебель апельсина с расстояния в тридцать шагов!
— Что бы вы там ни говорили… — заметил слабо Лапьерье, уже признавший свое поражение и неспособный выдвинуть новые возражения.
— Я, черт возьми, не просто говорю, сударь, а знаю! И вы можете полностью положиться на человека, способного отличить негодяя от порядочного господина. В данном случае я имею в виду себя. Мне известно семнадцать мошенников и то, что врата ада уже широко распахнулись перед ними, готовые их поглотить. Но вы должны помочь мне поскорее и без задержки отправить их туда. Вы будете в зале и именно вы подадите условный сигнал.
— Условный сигнал?!
— Да. Мы спрячемся под окнами и будем ждать. После вашего сигнала мы стреляем через окна — у каждого из нас свой бунтовщик в качестве мишени. Не то чтоб Лефор не в состоянии один справиться с несколькими негодяями! Однако сигнал должны подать вы, господин губернатор, выстрелив Бофору в голову! Почему мы должны одни стараться? Вы и я, мы — сообщники, не так ли? И вам придется взять на себя определенную роль. В конце концов мы ведь спасаем не чью-нибудь, а вашу шкуру!
— Вы хотите сказать, что мне нужно собственноручно убить Бофора? — спросил Лапьерье напрямую. — Но, сударь, из оружия я обнажаю только шпагу, да и ту только для честного, открытого боя. Я не разбойник, чтобы убивать врага из-за угла!
— Я вовсе не прошу вас превратить этот единственный случай в привычку, — заявил Лефор невозмутимо. — Вам необходимо проделать следующее. Когда все поднесут бокалы к губам, вы вынете пистолет, якобы желая произвести торжественный салют в ознаменование столь важного события. Но выстрелите не холостым патроном и не в воздух, а разнесете вдребезги череп Бофора одной из тех пуль, дюжина с четвертью которых весит целый фунт.