– Налей! – повторил Борис Борисыч, – горит же все…
На халяву – и уксус сладкий…
Егорка налил стакан, пододвинул его к Борис Борисычу, но сам пить не стал.
– Зачем Горбачев нас… так… а, Борисыч? Да и Ельцин, бл!
– Жизни нашей не знают. Потому все.
Он поднял стакан и тут же, не раздумывая, кинул водку в рот. Не пролилось ни капли – а еще говорят, русские не умеют пить!
– Перестарались они… – подытожил Борис Борисыч. – Ум за разум… короче, памха б его побрала…
Если уж пить, так по-настоящему, чтоб захлебываться: водку вроде как водкой и закусываешь.
Егорка вроде бы о чем-то пьяно думал, но сам не понимал о чем.
– Горбачев-то… прячется поди… – изрыгнул, наконец, Борис Борисыч.
Разговор не получался.
Есть все-таки в водке огромный недостаток: люди от вина пьянеют медленно, красиво, а водка, сволочь, может подвести: подрубает сразу, ударом, под дых.
А когда он получится, этот удар, – ба-альшой вопрос. Глаза Борис Борисыча налились чем-то похожим на кровь, но больше от обиды: русский человек ужасно не любит, если его, не дай бог, считают дураком.
Егорка взял котлеты с пюре, но к котлетам даже не притронулся.
– Прячется, точно… С-сука потому что.
Борис Борисыч отяжелел, голова клонилась к столу, но он упрямо откидывал голову назад, будто боролся со сном.
– Ты… Егорий… м-ме-ня… да? – вдруг крикнул Борис Борисыч.
– Уважаю, – кивнул головой Егорка.
– Тогда… брось это дело, понял? Никто нас не защитит!
– Почему?
– Человека нет… – Борис Борисыч ронял голову на стол.
– А кто же нужон? – удивился Егорка.
– Сталин. Такой, как он… – п-пон-нял? Он забижал, потому что грузин, но забижал-то тех, кто нужон ему был, а таки, как мы, жили ж как люди!
А сча мы – не люди… Кончились мы… как люди… – понял? Говно мы. Выиграт в Роси-рос-сии… – Борис Борисыч старательно выговаривал каждое слово, – выиграет в Рос-сы-и тока тот, кто сразу со-бразит, что Россия… маткин берег, батькин край… – это шабашка, потому что жопа мы, не народ, любой блудяга к нам с лихом заскочит, бутыль выставит, жополизнется – заколотит, сука, на горбах на наших и – фить! Нету его, отвалил, а сами мы… ничего уже не могем… – не страна мы… шабашка…
Борис Борисыч не справился с головой, и она свалилась на стол.
– Они б-боятся нас… – промычал он, – а нас нет!
Через секунду он уже спал. И это был мертвый сон.
Водка врезала и по Егорке: столовая вдруг свалилась куда-то вбок и плыла, плыла, растекаясь в клубах дыма. Тетя Нина достала допотопный, еще с катушками, магнитофон, и в столовую ворвался старый голос Вадима Козина, магаданские записи:
Магадан, Магадан, чудный город на севере дальнем,