– Аг-га, – скрипнул Моисеев. – Говорил тебе, с партией не торопись!
Через несколько минут Горбачев своим указом отправит Моисеева в отставку.
На самом деле Евгений Иванович Шапошников был не глупым человеком, отнюдь. С годами он все чаще и чаще задумывался над интересным парадоксом: в России так трудно получить генеральские звезды и тем более власть, что потом, когда эта власть – есть, все, абсолютно все, усилия тратятся только на то, чтобы эту власть сохранить.
Иными словами: честно работать – уже невозможно. Любой журналист, который зарабатывает, подлюга, на твоих же пресс-конференциях, сильнее, чем ты, министр обороны!
Это не он боится говорить с тобой, а ты с ним, потому что тебя, министра обороны Советского Союза, за одно неосторожное слово, которое он – будьте спокойны! – тут же выкатит в газеты, могут выкинуть не то что из армии… из жизни, а ему, гаду, – хоть бы хны! Ему не грозит отставка, нет; тебя, может быть, последнего боевого маршала в Европе, можно уничтожить, как козявку, а он будет только смеяться; у тебя власть, а у этой мелюзги сила – вон как!..
Ельцин несколько раз приглашал Шапошникова к себе на дачу. Шапошников видел: у Горбачева уже нет власти, у Ельцина – еще нет. Они намертво, морским узлом связали друг другу руки.
Объективно Горбачев нравился Шапошникову больше, чем Ельцин. Встречая Ельцина из поездки в Америку, Шапошников собственными глазами видел, в каком состоянии Президента России вывели из самолета, – пожалуй, это было самое сильное впечатление за всю его жизнь.
Но если Ельцин боролся за власть потому, что он хотел работать, то Горбачев боролся за власть только потому, что он хотел уцелеть. Да, Ельцин не обладал умом, какой необходим Президенту России, но у Горбачева не было совести – что хуже? И никто – ни Горбачев, ни Ельцин… – никто не знал, что же все-таки делать с этим кошмарно-огромным ядерным государством, которое называется Советский Союз.
26 сентября 1991-го: глупость, которой нет названия.
Президент СССР – метался…
Он вскочил на лошадь и бешено помчался во все стороны сразу.
…Кабинет Горбачева находился на третьем этаже – окна выходили на изнанку Кремлевской стены, за которой гордо раскинулась Красная площадь.
Когда Михаил Сергеевич был «избран» Генеральным секретарем, управделами предложил ему бывший кабинет Сталина, который очень-очень долго, почти три десятилетия, был закрыт (Маленков предлагал устроить в этом кабинете музей, но идею не осуществили, не успели), и приказал подобрать ему «что-нибудь повеселее».
«Повеселее» были владения Брежнева. После отставки премьера Тихонова кабинет Сталина занял (и то ненадолго) Рыжков.