Имажинисты весело ходили от одной группе к другой, радуясь, что их «удачная» идея осуществилась. Такое своеволие власти не могли оставить без внимания. Через несколько часов по специальной повестке были к следователю Московского ЧК вызваны С. Есенин, А. Кусиков, А. Мариенгоф, В. Шершеневич. Все они начали осознавать серьезность случившегося, когда знакомый следователь, нередко посещавший «Стойло Пегаса», где они общались дружелюбно, вдруг стал говорить с ними, употребляя не слово «товарищ», а строго официальное «гражданин» с нужной фамилией.
«Осознав серьезность содеянного, — вспоминал В. Шершеневич, — мы оставили гаерство и шуточки и рассказали все откровенно. Нам задали головоломку, разъяснили всю политическую бестактность нашей листовки и отпустили, предложив самим ликвидировать затеянную демонстрацию. Через час мы были на свободе и успокоили своим видом волнение друзей и родных. В квартире Кусикова уже готовили траурные одежды».
Пришлось выполнять поручение чекистов. В. Шершеневич и А. Мариенгоф на большом листе бумаги написали крупными буквами: «По просьбе МЧК демонстрация временно отменяется» Но через час их снова вызвал следователь и устроил новую головоломку за вывешенное объявление. Предупредил, что шутки кончились. 12 июня в 9 часов вечера имажинисты пришли на Театральную площадь. Здесь собралась заметная толпа. Некоторые требовали, чтобы поэты читали свои стихи. Раздавались крики: «Есенин! Есенин!» Никто выступать не хотел. Разошлись молча.
О том, что в акции принимали участие Галина Бениславская и Аня Назарова, никто из привлекаемых следствием поэтов-имажинистов не промолвил ни слова.
Галина Бениславская после приезда Есенина часто оказывалась рядом с ним. «С этих пор, — вспоминала она, — пошли длинной вереницей бесконечно радостные встречи, то в лавке, то на вечерах, то в «Стойле». Я жила этими встречами — от одной до другой. Стихи его захватили меня не меньше, чем он сам. Потому каждый вечер был двойной радостью: и стихи, и он».
В Музее-заповеднике в Константинове хранится книга «Россия и Инония», изданная в 1920 г. в берлинском издательстве «Скифы» На форзацном развороте книги есть владельческая запись Г. Бениславской, а на титульном листе химическим карандашом рукой Есенина написано: «Г. Бениславская.21. 1Х.22». Л. А. Архипова писала: «Судя по этой записи, эту книгу Сергей Есенин мог отправить Галине Бениславской из-за границы. Однако это мы можем только предполагать, не имея твердых доказательств. В его письмах из-за границы встречаются десятки имен, но имени Бениславской он ни в одном из них не упоминает. Возможно, он передал ей эту книгу через кого-то из своих друзей или знакомых, возвращающихся в Россию. В то же время известно, что Галина Бениславская и Сергей Есенин в 1921 году встречались неоднократно, и если прочесть цифры, так сказать, наоборот, то мы получим, по-видимому, наиболее вероятную дату «22 сентября 1921 года».