— Этого во мне пока еще никто не обнаружил, — возразил он. — На самом деле я больше известен как человек властный и авторитарный.
— А вы действительно такой?
— Надеюсь, что да. Люди смиренные и подобострастные мне неинтересны, так как они не верят в себя.
Одетта мысленно усмехнулась.
Вряд ли этот человек мог представить себе, что смирение — единственный удел бедных и зависимых людей.
Что касается подобострастия, то она была уверена: этот человек воспримет любую форму обращения, помимо подобострастия, неслыханной дерзостью.
Ямочки вновь появились на ее щеках, ибо через минуту он изрек:
— У меня такое чувство, будто вы смеетесь надо мной, и я не могу сказать, нравится мне это или нет.
— По-видимому, в маске вы не так устрашающе выглядите. Без нее вы, должно быть, просто уничтожаете всех, кто осмеливается вас оскорбить своим холодным взглядом.
Теперь настала очередь джентльмена смеяться.
— Вы боитесь, что и с вами такое может произойти?
— О да, ужасно! Вы просто всех подавляете, хотя в этом нет ничего странного, среди англичан такое часто встречается.
— Сколько у вас знакомых среди англичан?
Одетта подумала, что скромностью он не отличается.
Она очень тщательно копировала французский акцент, поэтому не забыла добавить и рукой типично французский жест.
— Как я могу сосчитать их?
Джентльмен поймал ее левую руку.
На ней не было перчатки: девушка, сняла ее, чтобы легче было держать бокал с шампанским.
Он увидел ее обручальное кольцо.
— Итак, вы замужем. Ваш муж тоже здесь?
— Нет, он остался дома, — ответила Одетта. — Pauvre Jean, il est malade[2].
— Вы пришли одна в поисках приключений?
Одетта вырвала свою руку.
— Вы слишком самонадеянны, monsieur. Ваши предположения лишены оснований и никоим образом вас не касаются.
Джентльмен промолчал, и она произнесла:
— Думаю, я должна вернуться к своим друзьям.
Она вознамерилась встать, но он схватил ее за запястье и удержал на месте.
— Не покидайте меня, — молвил он. — Простите, если я обидел вас. Я хочу, чтобы вы остались со мной.
— Зачем? Здесь так много дам, с которыми вы могли бы потанцевать.
— Но только одна маленькая звездочка, упавшая с небес, интересует меня.
Одетта затаила дыхание.
Он держал ее руку, и она чувствовала, что нотки искренности, появившиеся в голосе этого человека, необычайно волнуют ее.
Какое странное чувство!
Именно таким она представляла первый разговор с героем своих грез.
До сих пор она отвечала, как если бы являлась настоящей принцессой, изображая умудренность и блистая остротами.
В подобной ситуации, пожалуй, такое поведение оправдано.