— Вы простили меня? — спросил джентльмен.
— В такую прекрасную ночь мне трудно поступить иначе.
— Красота сегодняшней ночи мало меня занимает, но если она каким-то образом может помочь мне заслужить ваше прощение, то я принимаю ее с большой благодарностью.
Некоторое время оба молчали.
— Вы потанцуете еще со мной? — спросил он наконец.
— Мне кажется, согласно правилам приличия я должна сказать «нет».
— Я хочу, чтобы вы сказали «да». Я не позволю вам танцевать с кем-либо другим. Вам остается, Одетта, только сложить оружие.
— Теперь я вижу, властность действительно у вас в крови.
— Да, это так, я должен оправдывать свою репутацию.
Они прошли в другую часть сада, к столикам, накрытым прямо под деревьями.
На каждом стояла зажженная свеча, благодаря чему у сидящих за столом возникало чувство уединенности, как на маленьком островке.
Джентльмен подвел ее к столику, расположенному отдельно от остальных.
Одетта была рада этому обстоятельству, хотя и не понимала истинной причины такого уединения.
Ей лишь хотелось оставаться незамеченной.
Официанты принесли им икру и наполнили бокалы шампанским.
Девушка огляделась вокруг, очарованная прелестями импровизированной столовой и маскарадными костюмами гостей.
Она вдруг заметила, что ее спутник не ест и не пьет, а просто сидит и смотрит на нее.
Она бросила на него вопрошающий взгляд, и ей безумно захотелось узнать, как он выглядит без маски.
У него был квадратный подбородок, твердая линия губ.
При свете свечи ясно обозначились морщинки, сбегающие от крыльев носа к кончикам губ, — несомненный признак цинизма.
Внезапно он улыбнулся, и его лицо словно преобразилось.
— Возможно ли это? Вы любопытны? — осведомился он.
— С одной целью: узнать кто вы, monsieur, — тотчас ответила Одетта. — К тому же мое любопытство не будет иметь никаких последствий. Ведь вы живете по другую сторону Ла-Манша.
— Но сейчас я здесь, рядом с вами, а когда мы танцевали, я чувствовал, что мы и на самом деле очень близки.
— Теперь мне кажется, вы намеренно стараетесь вести себя как француз, monsieur. Я уверена, англичанин никогда бы не сказал ничего подобного человеку, которого встретил впервые в жизни.
— Вы правильно мыслите, — кивнул джентльмен, — однако нынешним вечером мне трудно думать о себе как об англичанине, которому предписано быть холодным, сдержанным и бессловесным.
Одетта рассмеялась.
— Я знаю наверняка, что таким вы никогда не станете!
— Вот здесь, боюсь, вы ошибаетесь, — возразил он. — Признаюсь вам, когда я сюда приехал, у меня уже сложилось впечатление, что это будет чрезвычайно скучный вечер, и был готов покинуть его при первой возможности.