— Что скажет обо всем этом папа?
Миссис Чарлвуд еще громче рассмеялась.
— Твой отец — самый неприспособленный в мире человек, напрочь лишенный амбиций. Подобного ему я в жизни не видела. Ему ничего не нужно сверх того, что он уже имеет, — жену, дочь и его книги.
Мать снова вздохнула.
— Но я хочу намного больше. Нет, не для себя, моя дорогая, — для тебя. Через несколько лет ты вырастешь, станешь очень хорошенькой, и мне хочется, чтобы у тебя было все, что имела я в твоем возрасте.
— Твои родственники очень рассердились, когда ты вышла замуж за папу?
— Конечно, рассердились, — помрачнела мать. — Они думали, раз я красива, мне следует выйти замуж за очень богатого и знатного. Но я любила твоего отца, и он любил меня — все остальное было не важно.
Одетта видела, как мать писала письмо, которое затем было отправлено по почте, и с каким нетерпением ждала ответа.
Когда ответ пришел и мать прочитала его, она была вне себя от гнева.
Она так редко сердилась, что Одетта, увидев ее лицо, встревожилась.
— Что так расстроило тебя, мама?
— Вот это письмо.
— От графа Хотона?
— Да, можешь прочесть, если пожелаешь.
Мать положила письмо на стол и вышла из комнаты.
Вышла, чтобы скрыть слезы.
Мать плакала.
Письмо было очень коротким.
Она прочла:
Дорогая миссис Чарлвуд!
Я получил письмо, которое Вы написали мне от имени своего мужа преподобного Артура Чарлвуда с просьбой предоставить ему вакансию в одном из приходов моего поместья.
Мой отец наказывал мне не предоставлять преимущества родственникам. Они все равно останутся недовольны и неблагодарны. Отныне я намерен, как глава семьи, следовать во всем его примеру и советам.
Искренне Ваш,
Хотон.
Дочитав письмо до конца, Одетта почувствовала, что ей, так же как матери, трудно справиться со своим гневом.
После этого они никогда не упоминали имени графа Хотона, чтобы не переживать еще раз чувство глубокого разочарования и оскорбленного достоинства.
Теперь, когда он держал ее руку, она напомнила себе, что ненавидит его и если сумеет причинить ему боль, как он когда-то причинил ее матери и, разумеется, отцу, может быть, и не ведая того, с радостью сделает это.
Казалось, мир грез вновь окутал ее.
Человек, стоявший рядом, — негодяй, с которого надо наконец сорвать маску и наказать за предательство.
Ей стало интересно, как бы поступила с ним принцесса Шарлеваль.
А вскоре она поняла, что должна делать.
Она инстинктивно пошевелила пальцами, пытаясь вытащить их из его руки.
— Tiens![3] Вы и в самом деле важная персона, milord! У меня во Франции тоже есть положение в свете и имя. Однако я уверена, вряд ли вы могли слышать обо мне.