В тот миг всё было ясно — кармическая ошибка подделки собственной смерти, вероятность, что перед людьми, которых он помогает подставлять, маячат глубокие возможности, включая реальную смерть, а яснее всего — как он скучает по Наде и Аметист, больше, отчаянно больше, нежели когда-либо рассчитывал скучать. Без всяких ресурсов, сочувствия или поддержки Дику ни с того ни с сего и чересчур поздно захотелось вернуть себе прежнюю жизнь.
— И примерно тогда-то ты меня попросил к ним присмотреться?
— Ну, вот в таком вот я был отчаянии.
— Это здесь, так?
Док съехал на обочину у выезда от дома «Досок».
— Вот ещё что.
— Ой-ёй.
— Первоначальное приглашение на работу от «Бдящей Калифорнии» — кто на тебя тогда вышел?
Дик посмотрел на Дока так, будто впервые его видел.
— Когда я начал шпионить, мне всё непонятно было, почему люди задают те вопросы, которые задают. Потом я стал замечать, насколько часто они уже знают ответ, но просто хотят услышать его чужим голосом, словно бы снаружи своей головы.
— Ладно, — сказал Док.
— Поговори-ка лучше с Шастой Фей, наверно.
* * *
Возвращаясь по прибрежной дороге, Док сумел взвинтить себя до полномасштабного прихода паранойи насчёт Шасты и того, как она, должно быть, использовала — всё то время, что они с Доком были вместе, может, и сразу же как познакомились, — преданного ей торчка, а сама при всяком удобном случае выскальзывала в погожие ночи с ветерком и отправлялась туда, где приглядывали за её нарядом, чтоб ей не приходилось прятать его дома от Дока… просто немного побыть в братстве торчков, оторваться ненадолго от безнадёжного стукачества кредиторского класса, из которого она уже планировала свалить, и тому подобное. Почти вся дорога до Гордиты ушла у него на то, чтобы припомнить: он снова ведёт себя как мудак. Добравшись до себя и переконфигурировав причёску в нечто хотя бы наполовину оттяжное, затем отправившись по эспланаде в Эль-Порто, когда пала ночь и прибой стал невидим, Док вернулся к собственному поумневшему я: оптимизма недобор, снова готов вестись, как простофиля. Нормально.
Сёрферская лавка внизу закрылась рано, однако у Святого в окнах горел свет, и Доку пришлось постучать всего пару-тройку раз — Шаста открыла дверь и даже улыбнулась ему, прежде чем сказать: привет, заходи давай. Она стояла с голыми ногами, в какой-то мексиканской рубашке, бледно-пурпурной с некой оранжевой вышивкой, волосы замотаны в полотенце, а сама пахнет, как только что из душа. Док знал, что влюбился в неё тогда ещё не просто так, была причина, только он всё время её забывал, а теперь вот, раз полувспомнил, пришлось мысленно схватить себя за голову и провести быструю встряску мозгов, пока не доверится себе довольно, чтобы ляпнуть что-нибудь.