Виктор потянул вверх, увидев, как из строя вываливается горящий "хейнкель". Рябченко висел чуть сзади, на своем месте, а вот четверки Егорова не было видно.
— Двадцать первый. Двадцать первый? — запросил он комэска, но тот не отвечал. В эфире была какофония звуков: в волну влезла какая-то немецкая радиостанция и теперь периодически слышалась чужая речь, "Ольха" – наша станция наведения, пыталась вызвать некоего "Тюльпана", азартно матерились, дерущиеся с "мессерами", пилоты "лавочек". Мимо вдруг замелькало что-то темное, маленькое, и Виктор увидел, как первая девятка "хейнкелей" сбрасывает свой бомбовый груз прямо ему на голову. Он шарахнулся в сторону и пошел в набор высоты, надеясь еще раз атаковать бомбардировщики.
Третья девятка "хейнкелей" встретила Виктора таким плотным огнем, что об атаках пришлось сразу же забыть. Получив издалека несколько попаданий от стрелков, он быстренько отвалил. На бронестекле сияла сколами, страшноватая на вид, снежинка попадания, истребитель начало потряхивать, температура масла поползла вверх.
— "Ольха", это "Репей-двадцать четыре". Я подбит, ухожу домой.
Однако так просто выйти из боя не получилось. Едва Виктор повернул на юго-восток, как откуда-то свалилась четверка "мессеров", пришлось закрутиться с ними. К счастью, на эти "мессера" вскоре навалилось звено "лавочек" и они отстали. Пользуясь случаем, Виктор решил быстро уносить ноги.
Аэродром показался, когда мотор уже начал посвистывать и скрежетать. В кабине отчетливо воняло гарью, и Виктор сходу пошел на посадку. Едва колеса коснулись земли как он, опасаясь пожара, перекрыл топливо и выключил зажигание. Истребитель катился непривычно тихо…
Остальные летчики вернулись через двадцать минут. Втроем, без Егорова. Ильин с Ковтуном и одинокий Никифоров. По их словам, после атаки на "хейнкелей", "Як" комэска пикировал к самой земле, даже не пытаясь перейти в горизонтальный полет. Его истребитель взорвался где-то у Степановки, в расположении наших наступающих войск, а сопровождающая комэска тройка едва не развалилась, пытаясь выйти из пикирования…
— Жалко Семен Ивановича, — выдохнул Шубин, водружая обратно свою фуражку. Он помолчал и добавил уже персонально Виктору. — Принимай, тута, третью эскадрилью. Пока временно, потом посмотрим. Через два часа, по графику тута, вылетаете…
— Отлеталась, — резюмировал Шаховцев, вытирая тряпкой запачканные маслом руки. — Мотор, это ладно, это хрен с ним. Маслорадиатор тоже можно поменять. Пробитый винт – ерунда. Но у тебя лонжерон прострелен, вдобавок ресурс по планеру почти исчерпан. В ПАРМе может что и смогут, но скорее всего, разберут на запчасти.