— Убило осколком, — прошептал он, — убило осколком.
Виктор сидел словно в ступоре, повторяя раз за разом эти слова. У него была жена, был еще не рожденный ребенок, а теперь не осталось никого. Он снова остался один-одинешенек в этом мире. Потом навалилась тоска и горечь чудовищной, несправедливой обиды. Обиды на мир, который позволил такое. Почему умерла его жена? За что?
— Вот ты где. — Майя опасливо выглянула из землянки и убедившись что вокруг никого, выбралась наружу. Из одежды на ней было только нижнее белье. — А, письмо нашел? Я забыла вчера сказать…
Она принялась умываться, поливая воду из фляги. Потом, озабоченно оглядела Виктора, спросила:
— Что-то случилось? На тебе лица нет.
Он не ответил. Майя не стала его пытать и уселась рядом.
— Мне в караул сегодня, — с грустью сказала она. — А я не хочу. Прикажи там, хорошо?
— Я не буду этого делать, — тихо ответил Виктор. — Ты не должна и ничем не будешь отличаться от других моих подчиненных. Или ты хочешь, чтобы командир эскадрильи пошел к вашему старшине утрясать этот вопрос? Этого не будет никогда.
— Командир эскадрильи, — фыркнула она, — смотри не лопни… И вообще, что здесь такого? Лешка вон сказал, и Ольку уже никуда не ставят.
— Эскадрильей командую я, а не ты, — ответил он. — И под твою дудку в ней ничего делаться не будет.
— Какие мы принципиальные, — девушка нырнула в землянку и вернулась уже одетая. — А если я тоже стану в позу?
— Снимай трусы и становись, — разговор, да и сама Майя уже стали раздражать. В голове все мысли вертелись только вокруг смерти жены.
— Я тебе что, — угрожающе сказала она, — проститутка какая-то?
Виктор хотел сказать, что именно такая, но промолчал.
— Что молчишь? — Майя начала заводиться, накручивая сама себя. — Вот так ты ко мне относишься?
— Лучше бы я к тебе вообще не относился, — буркнул он. Угнетала мысль, что жену убило больше месяца назад, а он все это время преспокойно жил с Майей. Душил стыд за собственное прегрешение, давила злость на Майю. Он понимал, что в измене виновен только он один, но почему-то было легче считать крайней именно ее.
— Что ты сказал? — Майя побледнела. — Что ты сейчас сказал? Ах ты, козел! Раньше хороша была, теперь не очень? Что-то быстро из тебя дерьмо поперло, три дня как командовать стал, и то…
— Успокойся, пожалуйста, — тихо попросил Виктор, — тут дело совсем не в тебе. Послушай…
— Да ты, тля копченая, меня на руках носить должен, — Майя не желала ни слушать, ни успокаиваться. — Ты себя в зеркале давно видел? Кому ты вообще нужен такой, кто тебе даст? Относиться он не желает, ты погляди! — она возмущенно фыркнула. — Это я не желаю. Иди-ка ты нахер, жлоб. Проваливай отсюда!