Тоже нет? Вот и мне не приходилось. А посему, не доверяя собственному чутью и нюху, я отправилась в самую захудалую лавчонку, окна которой не отличались чистотой, как и коврик перед входом.
Колокольчик не дзенькнул, только дверь противно заскрипела, когда я осторожно толкнула ее.
— Эгей, есть ту кто-нибудь? — не давая двери повторить концерт по заявкам, пропела я в темноту.
Комната не ответила. Я еще немного постояла в позе «зю», боясь ступить следующий шаг. И когда уж было решила, что нет никого…
— Издраш-ште!
— Эм? — меня парализовало от испуга. Даже глаза перестали моргать.
Перед моим лицом, свесившись с потолка, маячил человек-паук. Нет, не тот в красно-синем трико! Настоящий паукообразный человечек! С длиннющей седой бородой, свисающей на бок, с лохмотьями, шевелящимися на сквозняке, с наполовину беззубой улыбкой и с ногами — или руками? — собранными пучком ровно над телом.
— Издраште! — радостно повторил хомо-насекомус и качнулся на невидимой паутине.
— И вам не хворать, — вымучено пискнула я, охладевая трупом.
— Бучма хороший, — раздалось со стороны, — он вам понравится.
Стараясь не кривить губы, я обернулась на показавшийся мне детским голос — по круглым ступеням медленно спускалась девушка. Полная, низенькая, но симпатичная.
— Это Бучма — местный хранитель.
— Чего? Пыли? — съязвила я, удивляясь, откуда силы на сарказм взялись.
А ведь, действительно, кроме пыли на полках и стеллажах ничего не лежало.
— И пыли тоже, если вы хотите ее купить, — улыбнулась девушка, подходя ко мне совсем близко и рассматривая меня снизу вверх.
Странное лицо — маска, абсолютно без эмоций. Но глаза с искоркой.
— Спасибо, я уже приобрела снег новогодний и грязь со скидкой, — я продемонстрировала испачканные колени и прилипший на сапоги снег. — Теперь хотелось бы чего посущественнее. И пыль, наверное, как раз подойдет.
Наконец, лицо девушки-продавца отразило внутренние переживания — губы растянулись в улыбке.
— Бучма, покажи, — кинула мне за плечо малышка и, задев в развороте меня широким подолом, вознеслась на ступеньки.
Позади послышался шелест. Я невольно отшатнулась, когда человек-паук спрыгнул на пол и зашлепал всеми шестью ногами, обходя меня по дуге.
— Однако, — удивилась я, когда обнаружила универсальность конечностей — не все ноги оказались ногами. Были еще и руки.
Достав из-за пазухи высохшую кривулю палочки, хранитель пыли сделал большие глаза, снова расплылся в улыбке на все уцелевшие зубы, и быстро-быстро замахал рукой, так, что тряпки на его яйцеобразном теле забились флагами на ветру.