— Итак? — подтолкнула я. — Почему ты думаешь, что мой папа меня спрятал и даже имеешь наглость, — дракон хмыкнул, для них это комплимент, а мне не жалко, — предполагать, что спрятали меня от тебя?
— Да потому, — сказал дракон, ласково поправляя мою длинную челку за ухо, — что первое, что бы я сделал, когда у меня родилась дочь… — многозначительный такой взгляд, ага — … спрятал ее.
— От себя?
— От всех остальных драконов. Понимаешь, — дракон принялся поглаживать меня по голове, а потом задумался и потянул ближе за волосы, собранные в хвост. Вдохнул, закрыв глаза, не споря, позволил чуть отодвинуться от него, но волосы не отпустил. — Я уже говорил, что дочь рождается только от саинтэ…
— Говорил, — нетерпеливо поддакнула. Нет, я тоже, конечно, язык не люблю утруждать, но здесь уж слишком длинные перерывы после каждого слова.
— А встретить саинтэ почти нереально. Многим до конца жизни так и не удается.
И снова замолчал, предлагая мне самой сделать выводы. Ну, я и не упустила случая показать, что не только драконы мудрые.
— Девушек-драконов у вас мало, — догадалась я.
— Их ничтожно мало, — подтвердил дракон.
— Но ведь моя мама не была драконом? И папе это не помешало.
— Так бывает. Раньше саинтэ рождались только у чистокровных драконов, но как я и говорил… уже дважды… встретить свою половинку было такой редкой удачей, что драконы начали, — поморщился, — вымирать. Наверное, кое-кто увидел драконьи слезы и смилостивился, саинтэ стали встречаться и среди других рас, но, увы, не менее часто, чем раньше. Многим так и не везет, а многие даже не собираются ждать, ибо шансы минимальны. Живут с тем, кто нравится, рождают сыновей, но смешивание с другими расами — просто необходимость, игра звериной сущности, — дракон помрачнел. — А девушек-драконов так мало, что даже если они не саинтэ, все равно может начаться бойня.
— То есть, — я оглянулась на других драконов и прошептала чуть слышно, — если я правильно поняла…
Проследив за моим взглядом, дракон самодовольно усмехнулся.
— Нет, они против меня не пойдут.
— А почему? — Не скажу, что я сильно расстроилась, но так, любопытства ради…
— Потому что я умру за свою саинтэ, — прижал меня к себе, заставив не делать вид, что почти лежу, а именно лечь на него. Вырываться глупо — вокруг темно, я наелась и хочу спать, а в пещере, несмотря на огонь, прохладно и неуютно. — Но перед тем как умереть самому, я убью всех, кто даже подумает о тебе.
— А с учетом того, что ты умеешь читать мысли, можно смело назвать тебя бессмертным.
Я поняла, что он улыбнулся — по легкому выдоху, по нежности, с которой он продолжал накручивать на руку мои волосы, и по его голосу, когда он сказал: