Не будь "Светлая память" похоронным домом, она наверняка стала бы недвижимостью, которую мы, риэлторы, именуем "престижной". В сущности, одной только привилегии указывать Браунсборо-роуд в обратном адресе на письмах достаточно, чтобы добавить этак тысяч тридцать долларов к запрашиваемой цене. А домики с лужайками чуть больше почтовой марки, что красуются по обе стороны "Светлой памяти", стоят, между прочим, от двухсот тысяч долларов и выше. Причем, поверьте, "выше" простирается в заоблачные дали.
Проходя сквозь двойные двери, я подумала: Труди наверняка было бы приятно узнать, что прощаются с ней по высшему разряду.
Первой, кого я увидела в фойе, была Барби Ландерган. Наряд, который Барби сочла подобающим случаю, мягко говоря, привлекал внимание, так что ошеломленно вытаращилась не я одна. На двенадцатисантиметровых шпильках, в черных сетчатых колготках и черном трикотажном мини-платье с глубоким вырезом она выглядела так, будто работала на подпевках у Рея Чарлза.
Однако ошеломил меня не только ее наряд, но и лицо Барби — точнее, то, что было на лице. Такого я и впрямь не ожидала увидеть. Во всяком случае, не на лице Барби и не в данных обстоятельствах. Невероятно, но на щеках у нее блестели капли, смахивающие на слезы! Глаза покраснели, нос порозовел, и в руке она сжимала скомканный кружевной платочек.
Ого! Кажется, Барби рыдала. Или же недавно чистила репчатый лук. Припомнив кое-что из сказанного ею о Труди, лично я склонялась к луковой версии.
Барби явно меня не заметила. Еще бы — ее красные глаза изучали табличку, вывешенную на видном месте в фойе. Такие черные таблички с белыми буквами обычно помещают в фойе кинотеатров — там еще маленькие стрелочки, указывающие, в какую сторону вам идти, чтобы попасть на фильм, который хотите посмотреть. С единственной, в данном случае, разницей — вместо фильмов на табличках значились недавно усопшие. Согласно вывескам, в "Светлой памяти" демонстрировались Бенджамин Р. Стратмор — слева, Эдвард К. Мурмен — прямо и, наконец, Труди Дермот — справа.
Снова промокнув глаза, Барби сделала глубокий вдох, расправила плечи и двинулась направо. Я последовала за ней, неслышно ступая по кремовому плюшевому ковру.
Дойдя до открытой двери в конце коридора, Барби остановилась и, подбоченясь, оглядела зал. Очень скоро что-то привлекло ее внимание — она встрепенулась, одернула платье, поправила платиновые локоны и решительно переступила порог.
Я переступила тот же порог буквально через несколько секунд. Хотя зал был довольно велик и полон народу, Барби я углядела мгновенно. Проворно лавируя в толпе, она пробиралась к высокому мужчине в дорогом черном костюме, который в центре зала негромко переговаривался с тремя дамами.