Он пошел к двери, обернулся, подмигнул попу Григорису и засмеялся дьявольским смехом.
— Будь мы оба прокляты! — сказал он.
Саракинцы спускались с горы с песнями. Впереди, глубоко задумавшись, шел Манольос. «Дай бог, чтобы не встретили мы сопротивления», — размышлял он.
Но чем ближе они подходили к селу, тем яснее видели, что у колодца святого Василия толпились собравшиеся там люди; одни сидели на земле, другие ходили взад и вперед, размахивая палками, и до Манольоса уже долетали угрожающие выкрики.
Манольос остановился и обернулся к своим товарищам.
— Друзья, — сказал он, — мне кажется, они будут сопротивляться… Женщины пусть останутся здесь и ждут, а мы, мужчины, пойдем вперед, и бог нам поможет! Мы пойдем мирно, ибо справедливость на нашей стороне, но если они во что бы то ни стало захотят драться, мы не схватимся с ними, — они ведь наши братья, — а пойдем к аге. Он правит селом, и пусть он рассудит — иначе и быть не может. Ведь виноградники теперь наши, он должен нас защитить… Итак, вперед, с богом!
Женщины остались ждать, рассевшись в кружок на скалах, а мужчины пошли вперед. Но не прошли они и ста шагов, как над головой Манольоса пролетел камень, потом другой, третий, и, наконец, посыпался целый град. Толпа зашевелилась и двинулась на саракинцев; впереди, по-медвежьи тяжело ступая, шел злой, неровно остриженный Панайотарос.
— Что же нам делать? — закричал Лукас, человек-великан. Неужели мы допустим, чтобы они нас прогнали? Берите тоже камни и пойдем на них!
Но вмешался Манольос:
— Остановитесь! Не нужно проливать кровь, братья!
Послышались выкрики:
— Назад! Назад! Никто из вас не войдет в село! Назад!
Манольос вышел вперед, замахал руками, показывая знаками, что он хочет говорить.
— Братья, братья, слушайте меня!
— Проклятый! Вор! Убийца! Большевик!
И все яростно бросились на него. Но Панайотарос протянул свои ручищи и заревел:
— Пусть никто не тронет его! Это моя добыча, я его сожру!
И кинулся на Манольоса.
Но саракинцы уже окружили своего вождя.
— Кто тронет Манольоса, — крикнул Лукас, схватив огромный камень, — тому разобью голову, как арбуз!
А тем временем пономарь, подученный попом Григорисом, бегал вокруг и голосил:
— Он отлученный! Бей его, Панайотарос, да освятит господь твою руку!
Прибежал запыхавшийся учитель.
— Что здесь происходит? — закричал он. — Люди, остановитесь во имя господа бога!
— Они хотят разграбить наше село, занять его, — вопил пономарь.
— Мы хотим собрать урожай с наших виноградников, учитель, — кричали саракинцы. — Они — наши, их подарил нам Михелис!