— Берите его, убейте его, изрубите его в мелкие куски, дьявол вас всех побери! — выкрикнул он и с силой захлопнул за собой ворота.
Поп подскочил к Манольосу и схватил его за плечо, Панайотарос — за другое плечо. Люди с воем окружили свою жертву, навалились на нее, начали бить, толкать, потом потащили ее в церковь. Наступила ночь, не было видно ни одной звезды, черные облака покрыли все небо. Далеко на западе загорались и гасли молнии.
Крестьяне прошли мимо платана, нетерпеливо ощупывая полуживого Манольоса, вдыхая запах его крови, и каждый старался держаться поближе к нему. Прибежал пономарь, вынул из-за пояса большой ключ, настежь открыл церковные двери, и народ повалил внутрь. Три серебряные лампады горели перед алтарем: одна перед образом Христа — богом богатых, другая — перед образом богоматери, и третья — перед образом Иоанна апостола. Все остальные великомученики и ангелы, нарисованные на стенах, тонули во мраке. И только на дверце, ведущей к алтарю и освещенной лампадой богоматери, блестели два крыла архангела Михаила и его красные, как у куропатки, ноги. В церкви пахло воском и ладаном.
Пол Григорис схватил Манольоса за горло, подтащил его к алтарю, грубо повалил на пол и заставил стать на колени перед архангелом Михаилом. Попа охватило такое нетерпение, такая радость мщенья, что он даже не мог говорить. Слова теснились, сталкивались друг с другом у него в горле, и оттуда вырывалось лишь невнятное рычание.
Панайотарос сильно ударил ногой Манольоса, стоящего на коленях с поднятой головой и молча, спокойно глядевшего на красные ноги архангела. Из толпы вышел старик Ладас, приблизился и, злобно засмеявшись, плюнул в Манольоса. Народ толпился вокруг своей жертвы и нетерпеливо, с тайной и сильной радостью ожидал минуты, когда поп подаст им знак броситься на Манольоса. Люди облизывали пересохшие губы. Язык присыхал к гортани, как будто их вдруг охватила нестерпимая жажда.
Поп Григорис вошел в алтарь, надел расшитую золотом епитрахиль, открыл святые врата и остановился. При свете трех лампад его лицо грозно сияло. Рана на голове вскрылась, и по бороде потекли струйки крови. Он кивнул Панайотаросу, тот схватил Манольоса под мышки и бросил его ничком к ногам попа. Люди подошли еще ближе, чтобы лучше видеть.
— Во имя отца, и сына, и святого духа! — послышался громкий голос попа, как будто начиналась обедня.
— Аминь! — ответили люди, и все перекрестились.
— Братья! — крикнул поп Григорис. — Станьте на колени, и все вместе попросим бога спуститься в этот час в церковь и свершить правосудие. Он здесь, господи, у твоих ног, этот отлученный, и ждет, чтоб на него пал твой меч! Он грабил, жег дома, убивал людей, разжигал вражду в народе, вносил раздор в семьи, расстраивал свадьбы, разводил мужей с женами, поссорил отца с сыном, поднял и повел голодранцев и бездельников жечь и грабить хранимое богом село Ликовриси. До тех пор, господи, пока он жив, религия и честь в опасности. До тех пор, пока он жив, христианство и греческая нация, эти две великие надежды мира, в опасности. Он подкуплен Московитом — сыном дьявола. Да сотрется с лица земли его имя! Мы собрались сегодня в твоем доме, господи, чтобы вершить суд. Спустись же к нам, вседержитель, с купола церкви и стань судьей! Направь наши руки, чтобы они привели в исполнение твой справедливый приговор!