Ты и есть тот Дигенис
[25], о котором давно говорят.
— Конечно, я! — отвечал старик с уверенностью.
Тем временем отец Фотис надел епитрахиль, смастерил из тимьяна и какой-то горной травы кропило, наполнил водой кувшин, сделанный из тыквы, и подозвал нескольких мальчиков, которых научил петь псалмы.
Вся толпа поднялась и была готова идти за вожаком; с правой стороны стояли мужчины, с левой — женщины; над ними солнце, этот неутомимый, упорный гигант, поднималось все выше, совершая свой вечный и всегда новый подвиг.
— Во имя бога, дети мои! — крикнул отец Фотис. — Во имя бога и отчизны! Деревня наша разрушена, но мы ее снова восстановим, ибо бессмертны корни нашего рода! Что еще вам сказать, братья? Радуюсь я, человек, когда судьба мне приносит счастье, но еще больше я радуюсь, когда приходят тяжкие времена! Потому что я рассуждаю так: вот теперь ты покажешь, поп Фотис, мужчина ты или кролик.
Мужчины и женщины засмеялись; в эту горькую минуту своими мужественными, ободряющими словами облегчал он их сердца. Дух древних воинов просыпался в каждой груди, каждый смотрел на камни и одичалые деревья, на голодные рты и засучивал рукава для борьбы.
— Идите за мной, дети мои, все вместе. Я намечу границы деревни! — сказал поп и окунул кропило в воду. — Во имя бога!
Человек-великан высоко поднял хоругвь с изображением святого Георгия, мужчины схватили рабочий инструмент — мотыги, топоры, лопаты, старики взяли в руки иконы. Впереди пошел старец, несший на плечах мешок с костями. Несколько собак, что пришли сюда с людьми, побежали за толпой с радостным лаем. Поднялся сильный шум; какая-то дудочка заиграла у подножья горы, но никто не услышал ее.
Священник окунал кропило в воду, с силой брызгал на камни, на дикие кусты, на рожковые деревья, намечал в воздухе границы деревни, сам сочинял псалмы и пел их от всего сердца:
— Господи, господи, священной водой я намечаю границы нашей деревни! Пусть не ступит сюда нога турка, пусть не перейдет этих границ чума, пусть землетрясение никогда не разрушит деревни! Четверо ворот мы построим в ней, — поставь же четырех ангелов, господи, чтоб ее охранять!
Он остановился, крест-накрест обрызгал водой большой камень, повернулся к односельчанам.
— Вот здесь, к востоку, мы построим первые ворота деревни, ворота Христовы!
Протянул руки к небесам.
— Это твои ворота, господи! Через них ты будешь входить и выходить, когда в час опасности услышишь наш голос и ступишь на нашу землю. Мы люди, у нас есть душа, у нас есть голос, и мы можем кричать. И если когда-нибудь мы скажем лишнее слово, не гневайся на нас! Мы — измученные создания, у нас много забот, и случается, что сердцу уже невмоготу, оно не выдерживает, бросает грубое слово, и тогда ему становится легче. Жизнь тяжела, и если бы тебя не было, господи, мы все, мужчины и женщины, соединили бы наши руки и бросились бы в пропасть, дабы избавиться от мук. Но существуешь ты, радость, утешение, великое возмездие, боже наш! Вот твои ворота — входи!