Торссон качнул головой — это походило на взмах топора — и совсем сощурил глаза.
— Мы не получили съемок боя от взвода и вообще никаких сведений…
— Их глушили, — перебила Бобби. — У меня тоже радиосвязь пропала, когда я приблизилась к монстру.
Торссон продолжал, словно его не перебивали:
— …а все камеры с записями пропали, когда на купол рухнуло орбитальное зеркало. Вы оказались вне района падения, но ударная волна отбросила вас почти на четверть километра. Мы долго вас искали.
«Все камеры с записями пропали». Как бесстрастно это звучит. Каждый боец из взвода Бобби обратился в пар и брызги под ударом двух тысяч тонн упавшего с орбиты зеркала. Монитор тихо, тревожно загудел, но никто не обратил на него внимания, и Бобби тоже не стала оборачиваться.
— Мой скафандр, сэр. Я тоже в него стреляла. Видео должно сохраниться.
— Да, — ответил Торссон, — мы обследовали видеожурнал вашего скафандра. Одни помехи.
Как в дурном ужастике, думала Бобби. Героиня видела монстра, но никто ей не верит. Она представила себе второй акт: позорный военный трибунал — и воздаяние по заслугам в третьем, где снова появляется монстр, пожирающий всех недоверчивых…
— Постойте! — сказала она. — У вас какой деархиватор? У меня скафандр старой модели, на нем видеоархиватор версии пять-один. Скажите техникам, и пусть попробуют еще раз.
Торссон несколько секунд смотрел на нее, потом достал свой терминал и с кем-то связался.
— Пусть в палату принесут скафандр сержанта Драпер. И набор видеоаппаратуры с ним.
Убрав терминал, он послал Бобби очередную жутковатую улыбку.
— Признаюсь, сержант, мне чрезвычайно любопытно, что вы намерены мне показать. Если это просто уловка, вы выиграете всего несколько минут.
Бобби не ответила, но страх перед Торссоном наконец сменился злостью, которая перешла в обиду. Она подтянулась на узкой госпитальной койке и перевернулась, села на край, отбросив в сторону одеяло. Перед ее крупным телом мужчины обычно либо робели, либо заводились. В любом случае им делалось неловко. Она чуть придвинулась к Торссону и с удовлетворением увидела, что он ровно настолько же отодвинул свое кресло.
По его раздраженному лицу ясно было, что Торссон отлично понял, чем занимается собеседница, и отвернулся, чтобы не видеть ее улыбки.
Дверь открылась, пара техников вкатили стойку с ее скафандром. Он остался в целости. Они не попортили костюм, снимая с нее. К горлу подступил комок. Бобби сглотнула. Перед этим паяцем Торссоном она слабости не покажет.
Паяц ткнул пальцем в одного из техников.
— Вы. Ваше имя?
Молодой техник четко отсалютовал: