Хотел ли он жить? Вероятно, да. Но всякий живущий обязан бороться — с болезнями, продавцами, соседями, государством. Валентин устал от борьбы. Более того — изнемог. Он опускал руки, желая чуда незаслуженного, исцеления без каких бы то ни было потуг. Раз в жизни любой человек заслуживает чуда. Обычно так оно и случается, и не вина провидения, что чаще всего неожиданного подарка не замечают. По недомыслию, по лени, по невнимательности…
Он задрожал. Может быть, от холода, а может, от того, что услышал ее голос. Звучал тот давний запавший в душу рассказ о гороскопе, о звездных взрыкивающих животных, окруживших планету со всех сторон… Значит, он бредит. От боли, от температуры, что заставляла кипеть мозг. Над ним хорошо поработали. Сержант с майором, дружки Шкирята — все они внесли сегодня посильный вклад в дело истребления его организма. Было от чего впасть в печаль. А главное — он не забывал о ринге. Бой по категории «А» означал для верную смерть. Выдумка майора удалась на славу. Валентин сник. Глупо самого себя подготавливать к крематорной печи, да он и не собирался. Последний акт борьбы заключался лишь в том, чтобы на чуток осложнить работу будущего палача. Но Валентин не хотел делать и этого. Путь до эшафота проделают не его ноги, а чужие. Пусть цепляют крючьями и тащат. Хоть в печь, хоть к свежевырытой яме. А он — не баран и никогда им не станет!
Валентин облизнул разбитые губы. Ему не было жаль себя. Совершенно. Наверное, оттого, что себя он давным-давно растерял в камерах, на этапах, в следственных кабинетах и госпитальных палатах. Мокрую тряпку можно высушить, растирая по сухим доскам, — аналогичным образом можно размыть и человека. Хотите арены? Пожалуйста! Но сначала вам придется взвалить свою жертву на плечи и донести до колизея. Бой будет скучным и быстрым. Скучным для вас, быстрым для жертвы. Разобиженный противник с руками, сунутыми в карманы галифе, станет бить Валентина каблуками и мысленно зевать. Пара-тройка зрителей разочарованно ругнутся, но на этом все и кончится.
Валентин рывком перевернулся на живот, поднявшись на колени, дотянулся до вентилей. Горячую — вон, и холодную на полный максимум! Он действовал безотчетно, повинуясь порыву. На плечи, на голову обрушился водопад арктической свежести. Минуту назад ему сложно было пошевелиться, теперь он корчился под душем, с каждым мгновением все более приходя в себя. Славянская хитрость торопила его восстанавливающиеся силы, недодушенная гордость жаждала сказать последнее «фэ». Ничем иным воинственного своего всплеска Валентин не сумел бы объяснить… На десяток секунд горячую воду — и снова в холод!…