— Не куришь?
Леонид покачал головой.
— Завидую. А мне вот, видно, до самого конца суждено перхать… — Максимов окутался клубами дыма. — Знаешь, иногда мне даже чудится, что он с нами играет. Тебе самому так не показалось? То есть, не в том смысле, что это его робингудовские фантазии, а в смысле шахмат?
— Не понял?
— Да я и сам толком не пойму. Но только тебе, к примеру, думается, что это ты приглядываешься к нему, а дело может обстоять как раз иначе. Думаешь, зачем он нас с тобой свел? Знал ведь наперед, о чем будем болтать, даже просчитал какую-нибудь мелочь.
— Ну уж?
— Вот тебе и ну уж! Я с ним год, как знаком, успел принюхаться. — Максимов покрутил головой. — Они, конечно, пацаны сопливые, школьники, но все ж другие какие-то. Я вот на них гляжу, на ус мотаю и вижу, что иначе они живут и иначе мыслят. Мы в их годы другими были, попроще, что ли. А самое страшное, уж поверь мне, это пятнадцатилетние недоросли. Одно слово — хунвейбины.
— Насколько я понял, ничего особенного они пока не сделали.
— Пока да, но ведь потихоньку раскачиваются. И потом, как повидал я того туза, так и понял: высоконько наш Олежа собирается взлететь. Если прежде не обломают крыльев, как пить дать, выбьется в политики… Ты, кстати, ему не говорил, что он похож на Кошевого?
— Говорил.
— Значит, уел парня. Это у него пунктик, терпеть не может, когда сравнивают с героями комсомольцами. — Максимов усмехнулся. — А в общем и впрямь похож. Даже внешне. Между прочим, он не только по спортивным залам бегает. Помимо школы посещает курсы экономистов-бухгалтеров, в кружок радистов хаживает, программированием интересуется.
— Когда же он все успевает?
— Вот и я о том же. Если успевает, то уже далеко не дурак. Плюс содержит кодлан кобельков вроде нас. По моим прикидкам — десятка три, не меньше. И всех надо озадачить, воодушевить…
Леонид оглянулся. В конце аллеи целовалась парочка. Звуки долетали даже сюда. Он и она старались на совесть.
— Чепуха все это! — Леонид поморщился. — Они же всего-навсего подростки. Что они могут?
— Не скажи! Что они могут, ни ты, ни я не знаем. Олежа любит пускать пыль в глаза. Говорит одно, а на деле… — Сергей многозначительно повел бровью.
Глядя на него, Леонид вспомнил, как, смущаясь и горячась, Олег рассказывал о поимке мужичонки, рубившего по ночам елки у исполкома. Кто-то портил светофоры на одном из перекрестков, — изловили и этих. Сейчас вдруг подумалось: а если Максимов прав и ничего не было? То есть было, но что-то совсем другое? Бывают ли малолетние артисты с таким даром? Наверное, бывают, но ведь не слепой же он! И беседовал с Олегом не через ширму какую-нибудь!