Керью спешил к ней, а несчастная видела перед собой мужчин, которые много лет назад мучили ее.
Акробатка бросилась бежать.
Через толпу, вслепую, прижимая к себе детский гробик. Мужчины и женщины разбегались в панике. Мариам видела, как двигаются их губы, напрягаются желваки, но ничего не слышала — мир словно онемел. Только сердце гулко ухало в груди.
Она скрылась за церковью, пытаясь найти дорогу к больнице, но не там свернула. Пронеслась по мостику через канал и очутилась на какой-то развилке. Помедлив, свернула налево, в арку. Тупик!
Впереди плескалась широкая полоса воды. А погоня была уже в нескольких шагах. Бежать некуда. Ловушка! Мариам обернулась и увидела: в руке Бочелли сверкнул кинжал.
Великанша знала, придется драться. За ней пришли с собаками? Где-то поблизости наверняка есть псы. Странный привкус во рту. Кажется, сейчас вырвет. На нее словно опять нацепили коровьи рога. Несчастная беспомощно помотала огромной головой, словно раненое животное.
Малыша спасти не удалось. Он прожил короткую и полную мучений жизнь. Но великанша решила все равно защищать его до последнего вздоха.
Они не заберут моего ребенка. Клянусь.
Жизнью своей клянусь.
Но скоро Мариам поняла, что борьба бесполезна. Она сильнее прижала гробик — и прыгнула. Камнем упала в зеленые воды, погружаясь все глубже и глубже.
Керью очнулся. Звонили колокола. Он лежал на влажной земле в тупиковом переулке. Отвратительно воняло застарелой мочой. В затылке пульсировала ужасная боль.
Сначала Джон не мог вспомнить, как тут очутился. С трудом привстал. Нащупал сквозь спутанные волосы стремительно распухающую шишку размером с яйцо.
Рядом кто-то заплакал.
Женщина, которая вглядывалась в воды канала Гвидекка, услышала шум и обернулась.
Мужчина вдруг понял, что не может произнести ни слова. Они молча смотрели друг на друга, как пассажиры погибшего корабля, которые только что очнулись на чужом берегу.
Незнакомка опустилась на землю и спрятала лицо в ладонях.
Керью с трудом сел. Одежда насквозь промокла и пропиталась грязью, в ушах звенело.
Постепенно он вспомнил маленькую кампо, ворота церкви, женщин, жавшихся к стене, неожиданное появление Амброза и его спутника — или подельника. И уродливую великаншу, которую принял за мужчину. Она убежала, сжимая гробик.
— Что с ними? — крикнул он скорбящей, но она не ответила.
Джон попробовал встать. Поморщился от боли в затылке и ребрах. Похоже, ему здорово досталось.
— Как тебя зовут?
— То yνομά μου είναι Ελένy[33], — послышалось сквозь всхлипы.
Ну и что с этого толку? Джон припомнил, что там, на кампо, с ней были двое детей.